![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Борис Кагарлицкий
А вот ещё подборка Кагарлицкого. Тексты старые, но проблемы, увы, не устарели. Привожу в сокращении.
Бескорыстная подлость
Японцам, изучающим русский язык, настоятельно не рекомендуют заходить на русские интернет-форумы и вступать в дискуссии, ведущиеся на страницах «Живого Журнала». Если вы хотите сделать это для того, чтобы попрактиковаться в языке Пушкина и Достоевского, то будьте готовы к тому, что «вас ждёт такое неожиданное количество совершенно ничем не обоснованных оскорблений абсолютно ни за что, какое вы не можете даже представить. Что бы вы ни написали, вас обязательно обвинят в безграничной глупости и незнании вопроса, посоветовав при этом, куда именно вам следует идти и что именно сосать. Даже если в данном вопросе вы имеете учёную степень. Если же вы будете так наивны, что попытаетесь аргументировать и отстоять свою правоту, вас оскорбят настолько сильнее, что придётся ехать за несколько тысяч км с целью заплатить большие деньги за установление личности и наказать обидчика».
Интернет-дискуссии и комментарии, посвящённые общеполитическим, бытовым или гуманитарным темам в большинстве стран мира выглядят несравненно более прилично, чем у нас. Достаточно посмотреть, как разворачивается дискуссия, например, об арабских революциях на англоязычном сайте «Аль-Джазиры» и сравнить это с любым сопоставимым по значению отечественным информационным ресурсом. Разница просто бросается в глаза. И дело не только в том, что англоязычные или франкоязычные сайты более жёстко модерируются. Скорее – наоборот. У нас невозможно удалять из комментариев мат, хамство, оскорбления и расистские высказывания, поскольку в большинстве случаев ничего другого, кроме этого, в комментариях вообще нет. Про откровенные глупости можно не говорить. Проявления беззлобного идиотизма в Сети вносят в дискуссию приятное разнообразие.
Дело не в том, что подлости и хамства стало больше, а в том, что они получили общественное признание. Если не в качестве образца, то хотя бы в качестве общественно-допустимого поведения. И причину нужно искать не в низах, а в верхах общества. Ни 1 правящий класс не продержится долго, если не соблюдает и не демонстрирует (хоть бы и ханжески) приверженность определённым моральным нормам.
Тройка по нравственности
История религии неотделима от истории культуры. И знание основных религиозных доктрин (не только, кстати, христианских) является частью нормального культурного багажа современного образованного человека. Отсутствие соответствующих знаний было явным пробелом советского образования – прекрасно помню проблемы, которые возникали у меня при разглядывании картин в ленинградском Эрмитаже. Библейские сюжеты надо было уметь «считывать», а заодно и постигать особенности их интерпретации тем или иным художником. Понять картины, написанные по античным мифам, было легче: книга Куна «Мифы и легенды Древней Греции» стояла на полке в каждой мало-мальски интеллигентной семье, да попадалась порой и в квартирах рабочих (в отличие от менее распространённых и гораздо позже появившихся «Библейских сказаний» и «Сказаний евангелистов» Зенона Косидовского).
Иными словами, знания о религии (точнее, о религиях) необходимы. Но одно дело – знания о религии, другое – религиозное воспитание и соответствующий тип образования. Тут как с любой идеологией. Одно дело, когда вы хотите, чтобы ваш ребёнок знал, что такое в принципе монархия (и чем положение, например, британской королевы отличается от самодержавных полномочий султана Брунея), а другое – если вы хотите вырастить из него убеждённого монархиста.
Почему бы не заняться с детских лет изучением индуизма? И непременно конфуцианства. Ведь подобные этико-религиозные доктрины определяют жизнь 2 млрд. людей на планете! С индуизмом, конечно, могут быть проблемы – там одних богов более миллиона, если считать «божества местного значения». Но для жителей России вполне достаточно будет двух десятков наиболее уважаемых представителей индийского пантеона. И ведь не только в любопытстве дело. У нас страна многонациональная, да ещё и подвергающаяся влиянию глобализации. Если в классе окажется 1 индийский мальчик или девочка, кто может запретить ему изучать родную религию в рамках свободы выбора? Особенно если родители ребёнка уже получили российское гражданство.
Выходит, что ребёнок, решивший изучить православие, никогда ничего не узнает ни об иудаизме, ни тем более о «светской этике». А прошедшие курс «история основных мировых религий» оказываются единственными, кто получает полный объём знаний, остальным же рассказывают только отдельные части. Зачем тогда частные курсы по православию или буддизму, коль скоро всё равно это имеется в занятиях по истории религий? Почему нельзя просто ввести этот курс для всех? Даже в качестве общеобязательного. Но почему это называется «духовно-нравственным воспитанием» (сокращенно ДНВ)?
Если в курсе вводятся только 4 религии, то здесь явная дискриминация представителей других конфессий, нарушение их законных конституционных прав, тем более что курс обязательный. А с другой стороны, если только «1 из традиционных религий» будет преподаваться, то по какой версии? Иудаизм будет изложен в хасидском или реформистском варианте? Буддизм будет ламаистский или какой? Ислам – какого толка, суннитский или шиитский? Что скажут родители-шииты, если ислам их ребёнку будут преподавать в соответствии с представлениями суннитов? Или здесь уже предлагаются варианты «по заявкам»? Что делать со старообрядцами? Уж если кто у нас самый традиционный, так это они.
Есть у нас и курды-солнцепоклонники, есть сибирские шаманисты. Есть католики и множество протестантских течений, которые, вероятно, будут протестовать против дискриминации и добьются равных с буддистами прав. Но согласятся ли последователи Лютера и Кальвина получить некое общее «протестантское» образование? Не будет же баптист учить своих детей по учебнику, составленному для методистов (соответствующая разновидность протестантизма).
Однако самое загадочное – это всё-таки «светская этика». Если мне скажут, что это такое и как её преподавать, буду очень благодарен.
Очень хотелось бы знать, будут ли выпускники школ сдавать ЕГЭ по ДНВ и как будут составляться вопросы для тестов? Будут вопросы общими или разными, в зависимости от вероисповедания? Экзамен-то единый! Представляете себе варианты ответов на вопрос: «Кто такой Иисус?» Если вы ответили: «Сын Божий», значит, вы православный христианин; если поставили крестик в графе «пророк», значит, мусульманин; если сообщили, что это «еврей 33 лет, распятый римскими оккупантами», то вы, ясное дело, иудей, а если написали: «Не знаю», значит, вы прослушали курс «светской этики».
Но ещё более увлекательный вопрос: а кто всё это будет преподавать? В соответствии с президентскими инициативами, забота о духовном знании для детей возложена будет не на священнослужителей, а на профессиональных учителей. Это правильно, потому что, посчитав количество школ в стране и сопоставив их с количеством православных приходов, сразу можно прийти к выводу, что ничем иным, кроме как работой в школах, священники в подобном случае заниматься не будут. А уж во что обойдётся вызов авиарейсом раввина к одному-единственному еврейскому мальчику где-нибудь в Норильске – страшно даже подумать. Туда ведь «только самолётом можно долететь».
Нет, конечно, преподавать религиозное знание должны такие же светские учителя, что и загадочную светскую этику. Только кто их подготовит?
Возможно, читатель представляет себе, что творится в голове у среднестатистического преподавателя обществоведения (пардон, теперь это обществознание) в средней школе, особенно если он начал свою учительскую карьеру во времена Брежнева, а то и Хрущёва. Про сталинских ветеранов я умалчиваю.
А теперь представим, что на эту несчастную голову навесят ещё и основы религиозных знаний, с особым указанием ни в коем случае не смешивать ислам суннитского толка с шиитским, разделив 3 мусульманских мальчиков и 1 девочку на 3 группы, с обязательным уточнением для 1 из них тонкостей учения суфиев.
Нет, это, честное слово, будет очень интересно!
После мультикультурализма
Что представляла собой политика мультикультурализма? Несмотря на красивые слова и призывы к толерантности, в основе своей она являлась сугубо расистской и дискриминационной, направленной, прежде всего, против национальных, культурных и религиозных меньшинств. По сути, мы имеем дело с системой культурного апартеида, упакованного политкорректной лексикой. Вместо того чтобы помочь иммигрантам встроиться в европейское общество и стать его органической частью, их загоняют во всевозможные формальные и неформальные гетто под предлогом поощрения и сохранения их культурной самобытности. Не удивительно, что значительная часть «новых европейцев» – магрибских арабов, турок, индусов, выходцев из Вест-Индии или Индонезии – всегда относилась к этой политике крайне негативно. Фактически либеральные элиты Запада проводили свой курс в союзе с наиболее консервативными и реакционными элементами этнических диаспор, поощряя контроль традиционалистов над «своими» общинами.
Цель политики состояла в том, чтобы, поощряя культурную отсталость в форме «национальных традиций» и «самобытности», сделать новоприезжих неспособными к полноценной интеграции в западное общество, обрекая их – поколение за поколением – на роль изгоев, неквалифицированных рабочих, уличных торговцев, в лучшем случае – мелких лавочников, не допуская их присутствия в профсоюзах, политике, интеллектуальной жизни.
Среди самих «новых европейцев» произошёл раскол. Одна часть, подчинившись давлению мультикультурализма, сохраняет верность традиционной общине, хиджабам и муллам, не учит европейские языки и плохо понимает окружающее общество. Но если лет 10-15 назад эта среда была безобидно-консервативной, самоизолирующейся и не склонной к агрессии, то на фоне экономического кризиса она становится питательной почвой для разных форм фундаменталистского радикализма. Другая (большая) часть мигрантов, вопреки политике мультикультурализма и несмотря на неё, активно интегрировалась в европейское общество, становясь его частью, о чём свидетельствует стремительно растущее число смешанных браков, появление во Франции и Англии политиков, профсоюзных активистов, интеллектуалов и даже военных, незападное происхождение которых бросается в глаза. В то время как пресса старательно муссирует вопрос о том, можно ли во Франции носить хиджаб в школе, участники подобных дискуссий старательно не замечают, что большинство арабских девушек давно уже носит мини-юбки, встречается с французскими парнями и, покрасившись в блондинок, отличается от коренных француженок только более свежим цветом лица и более бережным обращением с «государственным» языком. Кстати, ни для кого не секрет, что лучшая французская проза давно уже пишется арабами, а самые лучшие современные писатели на английском языке – индусы, пакистанцы и нигерийцы.
То же относится и к роли ислама в Европе. Да, число мечетей растёт пропорционально числу мусульман. Только вот влияние религии на мусульманские массы стремительно. Во время молодёжных волнений в пригородах Парижа арабские подростки жгли мечети и крыли последними словами мусульманских духовных учителей, призывавших их к порядку.
Разумеется, интеграция и культурная ассимиляция африканцев и азиатов в Европе отнюдь не приводит к исчезновению расизма, так же как тотальная интеграция евреев в Германии и Австрии н. ХХ в. не только не привела к исчезновению антисемитизма, а наоборот, его усилила. Перестав отличаться от «настоящих» немцев, евреи стали претендовать на те же места и статус, что и представители старой элиты. То же самое происходит сейчас в Англии и Франции, а в скором времени начнётся и в Германии: чем более успешно потомки иммигрантов интегрируются, чем искреннее и последовательнее воспринимают европейский образ жизни и соответствующие ценности, чем труднее их отличить от «коренных» жителей по образу мысли, поведению и даже внешности, тем сильнее расизм. Ничего не поделаешь – конкуренция.
Марин Ле Пен: оревуар, политкорректность!
На ближайших выборах за партию Ле Пен будут голосовать не только провинциальные лавочники и преданные левыми партиями рабочие. Ей, судя по всему, будут массово отдавать свои симпатии иммигранты второго поколения, те самые арабы и негры, которых либеральная Франция все еще собирается от националистов защищать.
Разумеется, речи Марин Ле Пен сдобрены изрядной дозой исламофобии, которую, впрочем, она тщательно отделяет от расизма. Однако практическая программа, предлагаемая Национальным фронтом, выглядит вполне привлекательной для непривилегированной части французов – независимо от цвета кожи. Причем некоторые заявления в устах политика-националиста звучат совсем неожиданно.
Бессмысленно закрывать границы и сдерживать иммиграцию полицейскими мерами, говорит новый лидер НФ. Для того чтобы «выключить эмигрантский насос», нужно помочь людям в Африке и на Ближнем Востоке решить свои социальные проблемы на местах, помочь созданию там хороших рабочих мест.
«Лучше направлять средства в Африку и на Арабский Восток, инвестировать деньгами, технологиями, интеллектом – чем угодно, – вот ее мнение. – Лучше там строить стабильные демократические общества, сколь бы трудным и длительным ни был этот процесс». Марин Ле Пен напоминает, что экономическая политика, которая привела арабские страны к социальной катастрофе, пользовалась полной поддержкой Запада.
А самое привлекательное для французов в речах Марин Ле Пен – это призыв к выходу из Евросоюза.
Тема миграции для французских левых является табу. Невозможно дать собственный ответ и сформулировать пути решения проблемы, если ее запрещено даже упоминать. Вместо того чтобы обсуждать проблему на рынке труда, говорят о расизме, от которого страдают мигранты, не желая признавать хорошо известного факта, что от притока новых мигрантов больше всего страдают именно мигранты, приехавшие ранее, и их дети.
Именно им приходится конкурировать на рынке труда с новоприбывшими, именно им подобная конкуренция создает наибольшие проблемы, поскольку мешает сконцентрировать личные и семейные ресурсы на успешной интеграции в европейское общество, получении образования. К тому же всплеск расизма и ксенофобии, действительно связанный с притоком «чужаков», больнее всего бьет именно по той части арабов или африканцев, которые теснее всего связаны с французским обществом, интегрированы в него. Мигранты, живущие в собственных гетто, могут крутиться в своей общине, месяцами не сталкиваясь с «коренным населением», а потому и не испытывая на себе дискриминации, они просто не претендуют на те позиции в обществе, находясь на которых можно столкнуться с подобными проблемами. Удар приходится именно по тем, кто хочет и может жить так же, как и большинство французов.
Проблема миграции не является расовой проблемой еще и потому, что для рядового француза источником угрозы выступает не только и не столько арабский беженец, сколько знаменитый «польский сантехник», готовый за гроши выполнить любое задание, лишь бы отнять рабочее место у француза. Алжирцы, выросшие и прожившие всю жизнь в Париже, ничуть не меньше коренных парижан жалуются «на этих восточноевропейцев, которые даже по-французски ни слова не знают».
Нет здесь и религиозной проблемы. У нас, как и на Западе, обожают писать про приток мусульман в Европу. Ультраправые возмущаются и призывают защищать христианские ценности, умеренные правые тихо поддакивают, а левые растерянно молчат или бормочут, что проблемы не существует. Между тем алжирская газета «Матэн», проведя недавно обследование положения арабских иммигрантов во Франции, опубликовала сенсационные факты: большинство арабов, находящихся в бывшей колониальной метрополии, не являются верующими мусульманами, не соблюдают обрядов и правил шариата, более того, относятся к исламу либо индифферентно, либо отрицательно. И с новыми волнами миграции процент верующих и практикующих обряды мусульман во Франции продолжает снижаться. В такой ситуации готовность либеральных политиков во имя политкорректности защищать в Европе исламские традиции не только не отражает объективного настроения «мусульманских масс», но, напротив, находится в остром противоречии с тем, чего действительно хотят люди. Неслучайно во время волнений в арабских пригородах Парижа молодежь жгла мечети. Союз ортодоксальных мулл и либеральных адвокатов направлен против интересов большинства иммигрантов, поскольку способствует их изоляции от общества, геттоизации.
Напротив, магрибцы – выходцы из Алжира, Марокко и Туниса – живущие во Франции, вполне органично освоили французские республиканские ценности, а потому воспринимают нынешнюю новую экспансию ислама в Европе как угрозу своему образу жизни и своей светской франкоязычной культуре. Неудивительно, что либералы и их политкорректные союзники слева не находят ожидаемого отклика в среде этнических меньшинств. Те, кто вписался в европейскую культуру, боятся исламизации даже больше, чем «коренные» французы. А те, кто не хочет или не может покинуть гетто, сохраняя лояльность традиционным религиозным ценностям, все равно не будут ни либералами, ни социалистами.
Бескорыстная подлость
Японцам, изучающим русский язык, настоятельно не рекомендуют заходить на русские интернет-форумы и вступать в дискуссии, ведущиеся на страницах «Живого Журнала». Если вы хотите сделать это для того, чтобы попрактиковаться в языке Пушкина и Достоевского, то будьте готовы к тому, что «вас ждёт такое неожиданное количество совершенно ничем не обоснованных оскорблений абсолютно ни за что, какое вы не можете даже представить. Что бы вы ни написали, вас обязательно обвинят в безграничной глупости и незнании вопроса, посоветовав при этом, куда именно вам следует идти и что именно сосать. Даже если в данном вопросе вы имеете учёную степень. Если же вы будете так наивны, что попытаетесь аргументировать и отстоять свою правоту, вас оскорбят настолько сильнее, что придётся ехать за несколько тысяч км с целью заплатить большие деньги за установление личности и наказать обидчика».
Интернет-дискуссии и комментарии, посвящённые общеполитическим, бытовым или гуманитарным темам в большинстве стран мира выглядят несравненно более прилично, чем у нас. Достаточно посмотреть, как разворачивается дискуссия, например, об арабских революциях на англоязычном сайте «Аль-Джазиры» и сравнить это с любым сопоставимым по значению отечественным информационным ресурсом. Разница просто бросается в глаза. И дело не только в том, что англоязычные или франкоязычные сайты более жёстко модерируются. Скорее – наоборот. У нас невозможно удалять из комментариев мат, хамство, оскорбления и расистские высказывания, поскольку в большинстве случаев ничего другого, кроме этого, в комментариях вообще нет. Про откровенные глупости можно не говорить. Проявления беззлобного идиотизма в Сети вносят в дискуссию приятное разнообразие.
Дело не в том, что подлости и хамства стало больше, а в том, что они получили общественное признание. Если не в качестве образца, то хотя бы в качестве общественно-допустимого поведения. И причину нужно искать не в низах, а в верхах общества. Ни 1 правящий класс не продержится долго, если не соблюдает и не демонстрирует (хоть бы и ханжески) приверженность определённым моральным нормам.
Тройка по нравственности
История религии неотделима от истории культуры. И знание основных религиозных доктрин (не только, кстати, христианских) является частью нормального культурного багажа современного образованного человека. Отсутствие соответствующих знаний было явным пробелом советского образования – прекрасно помню проблемы, которые возникали у меня при разглядывании картин в ленинградском Эрмитаже. Библейские сюжеты надо было уметь «считывать», а заодно и постигать особенности их интерпретации тем или иным художником. Понять картины, написанные по античным мифам, было легче: книга Куна «Мифы и легенды Древней Греции» стояла на полке в каждой мало-мальски интеллигентной семье, да попадалась порой и в квартирах рабочих (в отличие от менее распространённых и гораздо позже появившихся «Библейских сказаний» и «Сказаний евангелистов» Зенона Косидовского).
Иными словами, знания о религии (точнее, о религиях) необходимы. Но одно дело – знания о религии, другое – религиозное воспитание и соответствующий тип образования. Тут как с любой идеологией. Одно дело, когда вы хотите, чтобы ваш ребёнок знал, что такое в принципе монархия (и чем положение, например, британской королевы отличается от самодержавных полномочий султана Брунея), а другое – если вы хотите вырастить из него убеждённого монархиста.
Почему бы не заняться с детских лет изучением индуизма? И непременно конфуцианства. Ведь подобные этико-религиозные доктрины определяют жизнь 2 млрд. людей на планете! С индуизмом, конечно, могут быть проблемы – там одних богов более миллиона, если считать «божества местного значения». Но для жителей России вполне достаточно будет двух десятков наиболее уважаемых представителей индийского пантеона. И ведь не только в любопытстве дело. У нас страна многонациональная, да ещё и подвергающаяся влиянию глобализации. Если в классе окажется 1 индийский мальчик или девочка, кто может запретить ему изучать родную религию в рамках свободы выбора? Особенно если родители ребёнка уже получили российское гражданство.
Выходит, что ребёнок, решивший изучить православие, никогда ничего не узнает ни об иудаизме, ни тем более о «светской этике». А прошедшие курс «история основных мировых религий» оказываются единственными, кто получает полный объём знаний, остальным же рассказывают только отдельные части. Зачем тогда частные курсы по православию или буддизму, коль скоро всё равно это имеется в занятиях по истории религий? Почему нельзя просто ввести этот курс для всех? Даже в качестве общеобязательного. Но почему это называется «духовно-нравственным воспитанием» (сокращенно ДНВ)?
Если в курсе вводятся только 4 религии, то здесь явная дискриминация представителей других конфессий, нарушение их законных конституционных прав, тем более что курс обязательный. А с другой стороны, если только «1 из традиционных религий» будет преподаваться, то по какой версии? Иудаизм будет изложен в хасидском или реформистском варианте? Буддизм будет ламаистский или какой? Ислам – какого толка, суннитский или шиитский? Что скажут родители-шииты, если ислам их ребёнку будут преподавать в соответствии с представлениями суннитов? Или здесь уже предлагаются варианты «по заявкам»? Что делать со старообрядцами? Уж если кто у нас самый традиционный, так это они.
Есть у нас и курды-солнцепоклонники, есть сибирские шаманисты. Есть католики и множество протестантских течений, которые, вероятно, будут протестовать против дискриминации и добьются равных с буддистами прав. Но согласятся ли последователи Лютера и Кальвина получить некое общее «протестантское» образование? Не будет же баптист учить своих детей по учебнику, составленному для методистов (соответствующая разновидность протестантизма).
Однако самое загадочное – это всё-таки «светская этика». Если мне скажут, что это такое и как её преподавать, буду очень благодарен.
Очень хотелось бы знать, будут ли выпускники школ сдавать ЕГЭ по ДНВ и как будут составляться вопросы для тестов? Будут вопросы общими или разными, в зависимости от вероисповедания? Экзамен-то единый! Представляете себе варианты ответов на вопрос: «Кто такой Иисус?» Если вы ответили: «Сын Божий», значит, вы православный христианин; если поставили крестик в графе «пророк», значит, мусульманин; если сообщили, что это «еврей 33 лет, распятый римскими оккупантами», то вы, ясное дело, иудей, а если написали: «Не знаю», значит, вы прослушали курс «светской этики».
Но ещё более увлекательный вопрос: а кто всё это будет преподавать? В соответствии с президентскими инициативами, забота о духовном знании для детей возложена будет не на священнослужителей, а на профессиональных учителей. Это правильно, потому что, посчитав количество школ в стране и сопоставив их с количеством православных приходов, сразу можно прийти к выводу, что ничем иным, кроме как работой в школах, священники в подобном случае заниматься не будут. А уж во что обойдётся вызов авиарейсом раввина к одному-единственному еврейскому мальчику где-нибудь в Норильске – страшно даже подумать. Туда ведь «только самолётом можно долететь».
Нет, конечно, преподавать религиозное знание должны такие же светские учителя, что и загадочную светскую этику. Только кто их подготовит?
Возможно, читатель представляет себе, что творится в голове у среднестатистического преподавателя обществоведения (пардон, теперь это обществознание) в средней школе, особенно если он начал свою учительскую карьеру во времена Брежнева, а то и Хрущёва. Про сталинских ветеранов я умалчиваю.
А теперь представим, что на эту несчастную голову навесят ещё и основы религиозных знаний, с особым указанием ни в коем случае не смешивать ислам суннитского толка с шиитским, разделив 3 мусульманских мальчиков и 1 девочку на 3 группы, с обязательным уточнением для 1 из них тонкостей учения суфиев.
Нет, это, честное слово, будет очень интересно!
После мультикультурализма
Что представляла собой политика мультикультурализма? Несмотря на красивые слова и призывы к толерантности, в основе своей она являлась сугубо расистской и дискриминационной, направленной, прежде всего, против национальных, культурных и религиозных меньшинств. По сути, мы имеем дело с системой культурного апартеида, упакованного политкорректной лексикой. Вместо того чтобы помочь иммигрантам встроиться в европейское общество и стать его органической частью, их загоняют во всевозможные формальные и неформальные гетто под предлогом поощрения и сохранения их культурной самобытности. Не удивительно, что значительная часть «новых европейцев» – магрибских арабов, турок, индусов, выходцев из Вест-Индии или Индонезии – всегда относилась к этой политике крайне негативно. Фактически либеральные элиты Запада проводили свой курс в союзе с наиболее консервативными и реакционными элементами этнических диаспор, поощряя контроль традиционалистов над «своими» общинами.
Цель политики состояла в том, чтобы, поощряя культурную отсталость в форме «национальных традиций» и «самобытности», сделать новоприезжих неспособными к полноценной интеграции в западное общество, обрекая их – поколение за поколением – на роль изгоев, неквалифицированных рабочих, уличных торговцев, в лучшем случае – мелких лавочников, не допуская их присутствия в профсоюзах, политике, интеллектуальной жизни.
Среди самих «новых европейцев» произошёл раскол. Одна часть, подчинившись давлению мультикультурализма, сохраняет верность традиционной общине, хиджабам и муллам, не учит европейские языки и плохо понимает окружающее общество. Но если лет 10-15 назад эта среда была безобидно-консервативной, самоизолирующейся и не склонной к агрессии, то на фоне экономического кризиса она становится питательной почвой для разных форм фундаменталистского радикализма. Другая (большая) часть мигрантов, вопреки политике мультикультурализма и несмотря на неё, активно интегрировалась в европейское общество, становясь его частью, о чём свидетельствует стремительно растущее число смешанных браков, появление во Франции и Англии политиков, профсоюзных активистов, интеллектуалов и даже военных, незападное происхождение которых бросается в глаза. В то время как пресса старательно муссирует вопрос о том, можно ли во Франции носить хиджаб в школе, участники подобных дискуссий старательно не замечают, что большинство арабских девушек давно уже носит мини-юбки, встречается с французскими парнями и, покрасившись в блондинок, отличается от коренных француженок только более свежим цветом лица и более бережным обращением с «государственным» языком. Кстати, ни для кого не секрет, что лучшая французская проза давно уже пишется арабами, а самые лучшие современные писатели на английском языке – индусы, пакистанцы и нигерийцы.
То же относится и к роли ислама в Европе. Да, число мечетей растёт пропорционально числу мусульман. Только вот влияние религии на мусульманские массы стремительно. Во время молодёжных волнений в пригородах Парижа арабские подростки жгли мечети и крыли последними словами мусульманских духовных учителей, призывавших их к порядку.
Разумеется, интеграция и культурная ассимиляция африканцев и азиатов в Европе отнюдь не приводит к исчезновению расизма, так же как тотальная интеграция евреев в Германии и Австрии н. ХХ в. не только не привела к исчезновению антисемитизма, а наоборот, его усилила. Перестав отличаться от «настоящих» немцев, евреи стали претендовать на те же места и статус, что и представители старой элиты. То же самое происходит сейчас в Англии и Франции, а в скором времени начнётся и в Германии: чем более успешно потомки иммигрантов интегрируются, чем искреннее и последовательнее воспринимают европейский образ жизни и соответствующие ценности, чем труднее их отличить от «коренных» жителей по образу мысли, поведению и даже внешности, тем сильнее расизм. Ничего не поделаешь – конкуренция.
Марин Ле Пен: оревуар, политкорректность!
На ближайших выборах за партию Ле Пен будут голосовать не только провинциальные лавочники и преданные левыми партиями рабочие. Ей, судя по всему, будут массово отдавать свои симпатии иммигранты второго поколения, те самые арабы и негры, которых либеральная Франция все еще собирается от националистов защищать.
Разумеется, речи Марин Ле Пен сдобрены изрядной дозой исламофобии, которую, впрочем, она тщательно отделяет от расизма. Однако практическая программа, предлагаемая Национальным фронтом, выглядит вполне привлекательной для непривилегированной части французов – независимо от цвета кожи. Причем некоторые заявления в устах политика-националиста звучат совсем неожиданно.
Бессмысленно закрывать границы и сдерживать иммиграцию полицейскими мерами, говорит новый лидер НФ. Для того чтобы «выключить эмигрантский насос», нужно помочь людям в Африке и на Ближнем Востоке решить свои социальные проблемы на местах, помочь созданию там хороших рабочих мест.
«Лучше направлять средства в Африку и на Арабский Восток, инвестировать деньгами, технологиями, интеллектом – чем угодно, – вот ее мнение. – Лучше там строить стабильные демократические общества, сколь бы трудным и длительным ни был этот процесс». Марин Ле Пен напоминает, что экономическая политика, которая привела арабские страны к социальной катастрофе, пользовалась полной поддержкой Запада.
А самое привлекательное для французов в речах Марин Ле Пен – это призыв к выходу из Евросоюза.
Тема миграции для французских левых является табу. Невозможно дать собственный ответ и сформулировать пути решения проблемы, если ее запрещено даже упоминать. Вместо того чтобы обсуждать проблему на рынке труда, говорят о расизме, от которого страдают мигранты, не желая признавать хорошо известного факта, что от притока новых мигрантов больше всего страдают именно мигранты, приехавшие ранее, и их дети.
Именно им приходится конкурировать на рынке труда с новоприбывшими, именно им подобная конкуренция создает наибольшие проблемы, поскольку мешает сконцентрировать личные и семейные ресурсы на успешной интеграции в европейское общество, получении образования. К тому же всплеск расизма и ксенофобии, действительно связанный с притоком «чужаков», больнее всего бьет именно по той части арабов или африканцев, которые теснее всего связаны с французским обществом, интегрированы в него. Мигранты, живущие в собственных гетто, могут крутиться в своей общине, месяцами не сталкиваясь с «коренным населением», а потому и не испытывая на себе дискриминации, они просто не претендуют на те позиции в обществе, находясь на которых можно столкнуться с подобными проблемами. Удар приходится именно по тем, кто хочет и может жить так же, как и большинство французов.
Проблема миграции не является расовой проблемой еще и потому, что для рядового француза источником угрозы выступает не только и не столько арабский беженец, сколько знаменитый «польский сантехник», готовый за гроши выполнить любое задание, лишь бы отнять рабочее место у француза. Алжирцы, выросшие и прожившие всю жизнь в Париже, ничуть не меньше коренных парижан жалуются «на этих восточноевропейцев, которые даже по-французски ни слова не знают».
Нет здесь и религиозной проблемы. У нас, как и на Западе, обожают писать про приток мусульман в Европу. Ультраправые возмущаются и призывают защищать христианские ценности, умеренные правые тихо поддакивают, а левые растерянно молчат или бормочут, что проблемы не существует. Между тем алжирская газета «Матэн», проведя недавно обследование положения арабских иммигрантов во Франции, опубликовала сенсационные факты: большинство арабов, находящихся в бывшей колониальной метрополии, не являются верующими мусульманами, не соблюдают обрядов и правил шариата, более того, относятся к исламу либо индифферентно, либо отрицательно. И с новыми волнами миграции процент верующих и практикующих обряды мусульман во Франции продолжает снижаться. В такой ситуации готовность либеральных политиков во имя политкорректности защищать в Европе исламские традиции не только не отражает объективного настроения «мусульманских масс», но, напротив, находится в остром противоречии с тем, чего действительно хотят люди. Неслучайно во время волнений в арабских пригородах Парижа молодежь жгла мечети. Союз ортодоксальных мулл и либеральных адвокатов направлен против интересов большинства иммигрантов, поскольку способствует их изоляции от общества, геттоизации.
Напротив, магрибцы – выходцы из Алжира, Марокко и Туниса – живущие во Франции, вполне органично освоили французские республиканские ценности, а потому воспринимают нынешнюю новую экспансию ислама в Европе как угрозу своему образу жизни и своей светской франкоязычной культуре. Неудивительно, что либералы и их политкорректные союзники слева не находят ожидаемого отклика в среде этнических меньшинств. Те, кто вписался в европейскую культуру, боятся исламизации даже больше, чем «коренные» французы. А те, кто не хочет или не может покинуть гетто, сохраняя лояльность традиционным религиозным ценностям, все равно не будут ни либералами, ни социалистами.