Югославский еврейский партизан
07/12/2012 12:03 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
rositsa
Оригинал взят в Божко по имени Авраам
В двадцать лет Божко, с которым я встретился в Белграде, сформировал целую партизанскую бригаду. Но надо сказать и правду – из меньшинства. И потом многие из них погибли. Зато пересидевшие и бежавшие все выжили. И рожали своих детей и внуков. Стоит ли удивляться сегодня многому вокруг?
Сначала он с 17 лет пробыл 2 года в концлагере на юге Италии. Это оказался первый в Европе концлагерь, евреев из Югославии, который освободили союзники осенью 1943. Большинство освобожденных сразу же уехали в США со статусом беженцев. Часть ждала освобождение Югославии. Один он пошел в партизаны.
– Моей первой работой для югославских партизан была поездка в концлагерь в Северную Африку и попытаться освободить находившихся там словенцев – одного из народов бывшей Югославии. Часть Словении более 40 лет находилась тогда под итальянцами. И их призывали в итальянскую армию. В этом качестве они и попали в плен к союзникам после капитуляции итальянской армии в Северной Африке. При том, словенцев призывали в армейские строительные батальоны, потому что итальянские фашисты не давали словенцам – солдатам оружия в руки. После капитуляции словенцы выразили желание присоединиться к югославским партизанам, чтобы бороться за освобождение своей Родины.
Я смог освободить почти 700 человек, которые выразили желание воевать за Словению. Перевез их, находившихся в лагерях военнопленных в Тунисе, Алжире и Марокко, через эти страны в Италию. Из 700 этих словенцев 385 действительно пошли в партизаны. Остальные просто воспользовались случаем выбраться из лагеря и стать свободным еще до окончания войны. Они разбежались.
Мы стали бойцами первой зарубежной партизанской бригады народно-освободительной армии Югославии. Часть эта формировалась на базе почти разгромленной в боях дивизии. И были первым зарубежным подразделением нашей армии, почти полностью состоящем из добровольцев-словенцев, костяк которых я привез их Африки. Несмотря на молодой возраст, я уже стал капитаном. Хотя, когда вербовал добровольцев, тоже был солдатом, как и они. За первые же бои, за героизм, меня произвели в офицеры. В нашей бригаде было до 500 бойцов – партизан, все добровольцы.
Мы сначала, с 01.1944, засели на острове Вис в Адриатическом море. Это была крепость. Дважды нас пытались взять, но не смогли. Мы тоже несколько раз пытались высадиться и закрепиться на побережье. И тоже неудачно. В коне лета нам это удалось. И недалеко был городок, где жила моя будущая жена. Ее там не было.
Мало кто знает, но югославские партизаны с помощью англичан переправили и спасли от смерти группу югославских евреев. Их перевезли в... пустыню Негев, в Палестину. Там был создан единственный гражданский лагерь для спасенных евреев Югославии. Она закончила курсы медсестер и в н. 1945 вернулась, чтобы уже сражаться в рядах партизан.
Когда мы высадись и закрепились на побережье, то направились в сторону такого известного города, как Книн. Это сербский анклав на территории Хорватии. И вскоре столкнулись с четниками. Они там воевали против нас вместе с немцами.
Четники – это сербская ультранционалистическая организация, чем-то схожая по идеологии с усташами в Хорватии. Они были союзниками немцев. Нынешний режим Сербии, позорно признал их, как часть Сопротивления оккупантам. Все что угодно можно говорить тем, кто не знает правды. Но я еще жив. И я знаю, что они не были ни партизанами, ни борцами против немцев. Большинство населения Сербии тогда поддерживали партизан, а не четников. Почему? Потому что только партизаны реально боролись с немцами.
Помню, я был в группе пехоты, которая штурмовала и ныне существующую крепость города. Мы шли на нее с ручными гранатами. Во время атаки на бункер я, в частности, уничтожил центральный пулемет. Мы их выбили и освободили город, пошли снова на юг – перекрыть дороги отступления немцев из Греции.
На побережье партизаны захватили у уходящих немцев много лодок и катеров. Они их собрали для эвакуации. Командир меня вызвал и приказал набрать людей, плыть вдоль побережья и раздать эти лодки рыбакам. А лодок было почти 700. Мы шли из Мостара через зимние горы к побережью, в глубоком снегу, но это была сама памятный и приятный поход. Потому что, раздавая лодки, мы плыли вдоль берега, каждый день ели свежую рыбу и видели красоты побережья.
Конец войны я встретил на новой границе между Югославией и Италией. Там и севернее партизаны продвинулись на запад, вслед за отступающими усташами и четниками. Мы встретились с новозеландцами. Потом подошли англичане и американцы. Нас вынудили отойти на восток.
Что касается приспешников нацистов, то англичане как бы передали их партизанам. Так пишут и говорят. Но на самом деле было иначе. Англичане разрешили, в частности, дивизии, в которую входила и моя бригада, войти на территорию южной Австрии и мы захватили там коллаборационистов. Большинство, правда, в том числе и фюрер усташей Анте Павелич, сбежали. Через секретные каналы Ватикана, Испании диктора Франко – в Аргентину.
Сегодня этот захват рассматривается как чуть ли не главное преступление той войны с нашей стороны.
Но в то время было много преступлений. И не только немцев. То же адское уничтожение Дрездена авиацией англичан в последние дни войны. Мы помним, что союзники дважды бомбили и Белград. В 1943 и 1944. Не погиб ни один оккупант. Ни один военный объект не был уничтожен. Погибли и ранены были 3200 мирных жителей города. Так что не только немцы бомбили столицу Югославии.
В бригаде были и 5 евреев. Я помню Сашу – комиссара Александра Левенштайна из Сараево. Или Жико Дана, который после войны работа в национальном театре в Загребе. Или Нино Тонауэра, которого во время войны послали в СССР учиться в авиационном училище и он вернулся летчиком. Он живет где-то во Франции. Может еще кто-то. Мы не были вместе, каждый шел в партизаны своим путем. В нашей интернациональной армии не было ни одного чисто еврейского подразделения. Хотя одним из главных командиров партизан был Моше Пьяде, а 15 евреев стали народными Героями.
– Почему все-таки из вашего лагеря не пошли в партизаны?
– Этот трудный вопрос надо бы задать этим людям. Я думаю, они не были готовы бороться. Тем более, за что-либо. Они многое пережили. Я тоже многое пережил и потерял всех. Абсолютно всех близких. Только у моего отца было семь братьев. Но я знаю также, что 75 человек с фамилией Рафалович, как моя, в Сербии перестала существовать во время войны. Все они жертвы Холокоста. Отец был расстрелян как заложник в первые же недели оккупации. Потом погибли две сестры, мать, бабушка. А я рвался бороться. Я считал, что преступления нацистов должны быть наказаны. И всегда помнить об этом. Поэтому в партизанах я взял новое имя Божко. Но это имя, и не случайно, моего отца. С этим именем жил и живу, хотя от рождения я Авраам.
Что касается преступлений партизан, о которых вы спрашиваете, то захваченные в плен в Австрии усташи и четники в большинстве были тогда расстреляны. И некоторые гражданские, которые были с ними, тоже. Мы помнили, что Белград в 1941 подвергся бомбардировке нацистов и был взят. А в Хорватии, в Загребе, немцев встречали цветами и шоколадом. Партизанам не очень нравилось такое отношение к немцам.
Но при этом я отмечу, что именно хорваты внесли самый большой и серьезный вклад в партизанское движение Югославии. Хорваты были главной силой партизан. Почему-то считается, что сербы. Сербов тоже было много, но большинство были хорваты. И они, партизаны, имели свое отношение к хорватским фашистам – усташам.
Не забывайте, что первый президент той же Хорватии после распада Югославии был Франьо Туджман. И он же был генерал партизанской армии. Второй президент новой Хорватии занимал очень высокий пост еще в Югославии. Он прибыл в Загреб и сказал: «Моя задача выполнена. Югославии больше не существует». Он преуспел в своей миссии.
Во время его режима и правления Туджмана в 1990-е по всей Хорватии более трех тысяч монументов партизанам были уничтожены. В частности, и командиру моей бригады, хорвату.
Такое время...
В двадцать лет Божко, с которым я встретился в Белграде, сформировал целую партизанскую бригаду. Но надо сказать и правду – из меньшинства. И потом многие из них погибли. Зато пересидевшие и бежавшие все выжили. И рожали своих детей и внуков. Стоит ли удивляться сегодня многому вокруг?
Сначала он с 17 лет пробыл 2 года в концлагере на юге Италии. Это оказался первый в Европе концлагерь, евреев из Югославии, который освободили союзники осенью 1943. Большинство освобожденных сразу же уехали в США со статусом беженцев. Часть ждала освобождение Югославии. Один он пошел в партизаны.
– Моей первой работой для югославских партизан была поездка в концлагерь в Северную Африку и попытаться освободить находившихся там словенцев – одного из народов бывшей Югославии. Часть Словении более 40 лет находилась тогда под итальянцами. И их призывали в итальянскую армию. В этом качестве они и попали в плен к союзникам после капитуляции итальянской армии в Северной Африке. При том, словенцев призывали в армейские строительные батальоны, потому что итальянские фашисты не давали словенцам – солдатам оружия в руки. После капитуляции словенцы выразили желание присоединиться к югославским партизанам, чтобы бороться за освобождение своей Родины.
Я смог освободить почти 700 человек, которые выразили желание воевать за Словению. Перевез их, находившихся в лагерях военнопленных в Тунисе, Алжире и Марокко, через эти страны в Италию. Из 700 этих словенцев 385 действительно пошли в партизаны. Остальные просто воспользовались случаем выбраться из лагеря и стать свободным еще до окончания войны. Они разбежались.
Мы стали бойцами первой зарубежной партизанской бригады народно-освободительной армии Югославии. Часть эта формировалась на базе почти разгромленной в боях дивизии. И были первым зарубежным подразделением нашей армии, почти полностью состоящем из добровольцев-словенцев, костяк которых я привез их Африки. Несмотря на молодой возраст, я уже стал капитаном. Хотя, когда вербовал добровольцев, тоже был солдатом, как и они. За первые же бои, за героизм, меня произвели в офицеры. В нашей бригаде было до 500 бойцов – партизан, все добровольцы.
Мы сначала, с 01.1944, засели на острове Вис в Адриатическом море. Это была крепость. Дважды нас пытались взять, но не смогли. Мы тоже несколько раз пытались высадиться и закрепиться на побережье. И тоже неудачно. В коне лета нам это удалось. И недалеко был городок, где жила моя будущая жена. Ее там не было.
Мало кто знает, но югославские партизаны с помощью англичан переправили и спасли от смерти группу югославских евреев. Их перевезли в... пустыню Негев, в Палестину. Там был создан единственный гражданский лагерь для спасенных евреев Югославии. Она закончила курсы медсестер и в н. 1945 вернулась, чтобы уже сражаться в рядах партизан.
Когда мы высадись и закрепились на побережье, то направились в сторону такого известного города, как Книн. Это сербский анклав на территории Хорватии. И вскоре столкнулись с четниками. Они там воевали против нас вместе с немцами.
Четники – это сербская ультранционалистическая организация, чем-то схожая по идеологии с усташами в Хорватии. Они были союзниками немцев. Нынешний режим Сербии, позорно признал их, как часть Сопротивления оккупантам. Все что угодно можно говорить тем, кто не знает правды. Но я еще жив. И я знаю, что они не были ни партизанами, ни борцами против немцев. Большинство населения Сербии тогда поддерживали партизан, а не четников. Почему? Потому что только партизаны реально боролись с немцами.
Помню, я был в группе пехоты, которая штурмовала и ныне существующую крепость города. Мы шли на нее с ручными гранатами. Во время атаки на бункер я, в частности, уничтожил центральный пулемет. Мы их выбили и освободили город, пошли снова на юг – перекрыть дороги отступления немцев из Греции.
На побережье партизаны захватили у уходящих немцев много лодок и катеров. Они их собрали для эвакуации. Командир меня вызвал и приказал набрать людей, плыть вдоль побережья и раздать эти лодки рыбакам. А лодок было почти 700. Мы шли из Мостара через зимние горы к побережью, в глубоком снегу, но это была сама памятный и приятный поход. Потому что, раздавая лодки, мы плыли вдоль берега, каждый день ели свежую рыбу и видели красоты побережья.
Конец войны я встретил на новой границе между Югославией и Италией. Там и севернее партизаны продвинулись на запад, вслед за отступающими усташами и четниками. Мы встретились с новозеландцами. Потом подошли англичане и американцы. Нас вынудили отойти на восток.
Что касается приспешников нацистов, то англичане как бы передали их партизанам. Так пишут и говорят. Но на самом деле было иначе. Англичане разрешили, в частности, дивизии, в которую входила и моя бригада, войти на территорию южной Австрии и мы захватили там коллаборационистов. Большинство, правда, в том числе и фюрер усташей Анте Павелич, сбежали. Через секретные каналы Ватикана, Испании диктора Франко – в Аргентину.
Сегодня этот захват рассматривается как чуть ли не главное преступление той войны с нашей стороны.
Но в то время было много преступлений. И не только немцев. То же адское уничтожение Дрездена авиацией англичан в последние дни войны. Мы помним, что союзники дважды бомбили и Белград. В 1943 и 1944. Не погиб ни один оккупант. Ни один военный объект не был уничтожен. Погибли и ранены были 3200 мирных жителей города. Так что не только немцы бомбили столицу Югославии.
В бригаде были и 5 евреев. Я помню Сашу – комиссара Александра Левенштайна из Сараево. Или Жико Дана, который после войны работа в национальном театре в Загребе. Или Нино Тонауэра, которого во время войны послали в СССР учиться в авиационном училище и он вернулся летчиком. Он живет где-то во Франции. Может еще кто-то. Мы не были вместе, каждый шел в партизаны своим путем. В нашей интернациональной армии не было ни одного чисто еврейского подразделения. Хотя одним из главных командиров партизан был Моше Пьяде, а 15 евреев стали народными Героями.
– Почему все-таки из вашего лагеря не пошли в партизаны?
– Этот трудный вопрос надо бы задать этим людям. Я думаю, они не были готовы бороться. Тем более, за что-либо. Они многое пережили. Я тоже многое пережил и потерял всех. Абсолютно всех близких. Только у моего отца было семь братьев. Но я знаю также, что 75 человек с фамилией Рафалович, как моя, в Сербии перестала существовать во время войны. Все они жертвы Холокоста. Отец был расстрелян как заложник в первые же недели оккупации. Потом погибли две сестры, мать, бабушка. А я рвался бороться. Я считал, что преступления нацистов должны быть наказаны. И всегда помнить об этом. Поэтому в партизанах я взял новое имя Божко. Но это имя, и не случайно, моего отца. С этим именем жил и живу, хотя от рождения я Авраам.
Что касается преступлений партизан, о которых вы спрашиваете, то захваченные в плен в Австрии усташи и четники в большинстве были тогда расстреляны. И некоторые гражданские, которые были с ними, тоже. Мы помнили, что Белград в 1941 подвергся бомбардировке нацистов и был взят. А в Хорватии, в Загребе, немцев встречали цветами и шоколадом. Партизанам не очень нравилось такое отношение к немцам.
Но при этом я отмечу, что именно хорваты внесли самый большой и серьезный вклад в партизанское движение Югославии. Хорваты были главной силой партизан. Почему-то считается, что сербы. Сербов тоже было много, но большинство были хорваты. И они, партизаны, имели свое отношение к хорватским фашистам – усташам.
Не забывайте, что первый президент той же Хорватии после распада Югославии был Франьо Туджман. И он же был генерал партизанской армии. Второй президент новой Хорватии занимал очень высокий пост еще в Югославии. Он прибыл в Загреб и сказал: «Моя задача выполнена. Югославии больше не существует». Он преуспел в своей миссии.
Во время его режима и правления Туджмана в 1990-е по всей Хорватии более трех тысяч монументов партизанам были уничтожены. В частности, и командиру моей бригады, хорвату.
Такое время...
