Кагарлицкий
08/09/2007 01:13 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
rositsaНесколько ссылок на Кагарлицкого
О русской культуре и русской национальной идее.
За благополучие среднего класса приходится дорого платить.
Чем отличается зависть от классовой ненависти.
Особенности британского быта и британской русофобии.
Немного о французских погромах осени 2005 – дело не в исламе.
Отрывки.
Еще раз о национальной гордости великороссов
Замечательные, блестящие страницы есть в истории любого народа, как и страницы позорные. Прочитать надо и те, и другие, хотя бы для того, чтобы различать их между собой.
Мы восхищаемся великой русской литературой XIX в. Однако всякий раз, когда я сталкиваюсь с механическим перечислением («У нас есть Пушкин, Толстой, Достоевский»), возникают вопросы. Во-первых, из этого ряда в «патриотической риторике» почему-то всегда выпадают Гоголь и Чехов (про Лермонтова и поэтов Серебряного века не говорю). Видимо, надо назвать 3 имени, занимающие место «Маркса, Энгельса, Ленина». А почему все время называют именно писателей? Почему не художников? Причина очень проста: русская живопись, в отличие от русской литературы, на Западе недооценена. Имена Левитана, Сурикова, Шишкина, Серова или Репина ничего иностранцу не говорят. «Так кто написал эти удивительные пейзажи? Левитан? Повторите по буквам, я записываю».
Но чем наша литература так поразила весь мир?
Общая черта русской классики – ее глубокий психологизм, позволяющей почувствовать внутреннюю противоречивость не только общества в целом, но и отдельной личности. Этот психологизм, в свою очередь, глубоко укоренен в русской культуре. Разумеется, драматизм и противоречия присущи истории любого общества, но, пожалуй, в России XIX в. они были осознаны и прочувствованны как нигде. Если британец, вплоть до сегодняшнего дня, либо гордится империей, либо, наоборот, стыдится ее, то среди русских интеллигентов уже к концу позапрошлого века было естественно гордиться и стыдиться одновременно.
Пожалуй, это и есть наиболее здоровое отношение к истории. Беда в том, что любой национализм призывает нас гордиться именно тем, чего стоило бы стыдиться. И наоборот...
Проблема современного национального самосознания в России состоит в том, что общество не выработало четкого отношения к собственной истории, причем во многих отношениях мы сегодня осознаем ее смысл и уроки гораздо хуже, чем сто лет назад.
Неприятные открытия среднего класса
Работа становится великолепно организованной, заработки растут, мужчины делаются подтянутыми, женщины начинают следить за собой и оказываются настоящими красавицами. Они покупают дорогие машины, строят себе новые квартиры с выбеленными стенами и изящной, функциональной мебелью. А затем все герои 1 за другим умирают от сердечных приступов, инсультов и прободения язвы.
...Рыночная экономика принесла с собой массу приятных мелочей, напрочь недоступных в советское время. Начиная от кофеен и горячего шоколада, заканчивая множеством сортов хорошего пива. Улицы городов заполнены новыми автомобилями, которые приобретаются уже далеко не только представителями буржуазии. Интерьеры жилища изменились до неузнаваемости. Многие виды бытовой техники просто не существовали в советские времена, поэтому сравнение с прошлым не совсем корректно, но, несомненно, магазинов, заполненных «под завязку» подобными товарами, вообразить в те времена было бы просто невозможно. Большинство само изо всех сил тянется к принятому средним классом образу жизни. Иными словами, средний класс сознательно или бессознательно воспринимает себя как общую норму, даже если реально находится в меньшинстве.
Чем более достижения рыночной экономики воспринимаются людьми как нечто естественное, как нормальное положение дел, тем больше выходят на поверхность и проблемы, недостатки и пороки системы. Ровно то же самое, кстати, происходило и с советским образом жизни. Дешевое (фактически бесплатное) жилье или отсутствие платы за воду никого не восхищали, это казалось нормой. Так же, как и бесплатное образование, медицинское обслуживание, копеечная плата за транспорт и хлеб по 18 копеек за буханку. Зато раздражало однообразие ассортимента, отсутствие выбора и хамство.
Насчет хамства больших изменений в обществе не обнаруживается, но с жильем дело обстоит совершенно иначе. А немногие сохранившиеся с советских времен социальные гарантии вроде почти бесплатной медицины и вроде как общедоступного образования воспринимаются уже как достижения, которые надо охранять.
...Усилилась эксплуатация труда. Деньги нужно не только зарабатывать, за них приходится отдавать душу, здоровье, эмоциональные и физические силы в таком количестве, что это не компенсируется никакой зарплатой. Да, появились отличные машины. Но они стоят в пробках. Да, появился выбор. Но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что большая часть предлагаемого изобилия – фиктивна. 20 совершенно одинаковых мобильных телефонов, лежащих передо мной на прилавке, вызывают не восхищение, а стресс. Как выбрать, если, по сути, они все одинаковые? А тонкие различия между марками и брендами доступны только специально подготовленным людям, которых компании вынуждены нанимать исключительно для того, чтобы помочь покупателям выбраться из лабиринта подобного стандартизированного разнообразия.
В социологии принято различать «уровень жизни» и «качество жизни». То, что уровень жизни за последнее время вырос (и не только у среднего класса), не подлежит никакому сомнению. Это статистический факт. А вот с качеством жизни сложнее.
2 самые серьезные проблемы нового среднего класса сегодня – свободное время и жилье. Как потратить деньги, если ни на что кроме работы не остается времени, а если время и появляется, то уже не остается ни эмоциональных, ни физических сил. Даже появление множества новых ресторанов и кафе не радует – людям всё труднее вырваться на обед из офиса. Как выразился один молодой журналист, «бутерброды съедают ланч». Итоговый диагноз – язва желудка. (А я остаюсь совком – мне дороже возможность не переутомляться на работе и иметь досуг, чем покупать дорогие машины и новые квартиры с изящной мебелью. – Р.)
...Приватизация 1990-х сыграла с нашим средним классом злую шутку. В России сложилось представление о том, что семья среднего достатка должна жить в собственной квартире. В Западной Европе множество семей всю жизнь арендует квартиры, обставляет их мебелью, выращивает в них детей, обживает. И ничего. Но у нас в стране, где старшее поколение получило свои квартиры за номинальную цену, по крайней мере, обидно смириться с таким положением вещей. В результате молодой средний класс увязает в долгах – даже хороших заработков не хватает на то, чтобы иметь всё сразу: квартиру, автомобиль, модные вещи. (К сожалению, так и есть... – Р.) А чем больше долгов, тем больше нужно работать, тем больше зависимость, тем меньше свободы.
Только наивные советские люди верили, будто при капитализме всё решает рынок товаров. На самом деле главную роль играет рынок капитала и рынок труда. Крупные фирмы поглощают мелкие, навязывая им свои правила игры. Творческая инициатива уступает место бюрократической рутине, нормальной для серьезных корпораций. А представители среднего класса обнаруживают, что сами являются товаром – на рынке труда. И главное: чем больше их численность, чем выше квалификация большинства, тем менее ценен каждый из них в отдельности.
....Работник получает шанс продать себя подороже. Но даже эта позитивная тенденция гасится непреодолимым отечественным хамством, удивительной национальной традицией, унаследованной российским предпринимателем от советского начальника. Рабочие отвечают на диктат хозяев забастовками, но средний класс пока ни организовывать профсоюзы, ни бастовать не умеет, он состоит из преимущественно индивидуалистов, весь его жизненный опыт и его повседневный труд диктуют ему именно такой стиль поведения. А потому разочарование и раздражение оборачивается не бунтом, а язвой желудка.
Зависть к богатым
...Среднестатистический американец терпеть не может «собственных» миллионеров, подозревая их во всех возможных грехах. Особенно ненавидят тех, кто разбогател недавно. Султану Брунея его миллиарды еще могут как-то простить. Но Биллу Гейтсу и Дональду Трампу – никогда!
На самом деле зависть – чувство сугубо капиталистическое и демократическое. Психологический механизм зависти основан на сравнении: я ничем не хуже его... Нет, конечно, я лучше! Почему же тогда у него что-то есть, а у меня нет? Однако буду ли я сравнивать себя с королем Норвегии? Вы когда-нибудь видели, чтобы обыватель завидовал королям? Ни в коем случае! ...Если они не будут строить чудовищных размеров особняки и ходить на бессмысленные светские рауты, о чем тогда писать в глянцевых журналах? Что будут читать женщины в парикмахерских?
Зависть появляется там, где общество провозглашает формальное равенство и одновременно поощряет конкуренцию. Крестьянин в своей лачуге не завидовал хозяину замка. Он мог бояться его, мог ненавидеть, мог преданно, по-собачьи любить. Но не мог завидовать, ибо не способен был представить себя на его месте, не мог даже вообразить себе, какая там, в замке, жизнь.
Сталину тоже не завидовали. Хотел бы я посмотреть на того, кому пришло бы в голову выразить подобные эмоции в 1937. Да, если честно, стоит ли завидовать человеку, запертому в Кремле и обреченному ежедневно общаться с Берией, Молотовым и Кагановичем?
Блестящее описание зависти можно найти у Шекспира. Но кто кому завидует? В «Короле Лире» незаконнорожденный сын герцога – своему законнорожденному брату. В «Отелло» заслуженный офицер Яго – обошедшему его в карьере молодому лейтенанту Кассио. Они равны между собой, принадлежат одному кругу, получили сходное воспитание.
Средний американский программист ненавидит Билла Гейтса, потому что знает: в Америке сотни тысяч людей, которые пишут программы не хуже, а лучше его. Почему же именно Гейтс становится миллионером, а сотни компьютерных гениев обречены теперь работать на него? Разумеется, ответ лежит на поверхности – успех Гейтса вызван не его талантом программиста, а совершенно иными качествами, не имеющими никакого отношения к основной профессии (умение оказаться в нужное время в нужном месте, завязать отношения с необходимыми людьми, оттеснить конкурента). Но именно этого-то и не могут простить коллеги!
...Почему я должен купить новейшую модель пылесоса, автомобиля, соковыжималки? Потому что я без нее жить не могу? Да увольте! Я и со старой-то не знаю, как справиться! Но я должен быть не хуже соседа. Как допустить, что «у всех уже есть, а у нас нет»?
...Завистник пытается поставить себя на место того, кому он завидует. А идеолог классовой борьбы призывает уничтожить само это место. Будет оно уничтожено вместе с тем, кто его сейчас занимает, или можно обойтись без подобных эксцессов – это уж как получится. Но соперничеством, завистью здесь даже не пахнет.
Британия после Блэра
Перемены в Британии происходят медленно, но и местный консерватизм преувеличен.
В конце концов, мини-юбку изобрели именно в Лондоне, а Beatles родом из Ливерпуля. Британцы не столько консервативны, сколько экстравагантны. Делают так, как считают нужным, или так, как привыкли, не оглядываясь на окружающий мир. Ведь всего 100 лет назад они были лидерами мира!
Если в раковине 2 крана без смесителя, то не потому, что на остров так и не дошла весть о подобном новшестве, а потому, что оно кажется англичанину совершенно излишним: можно заткнуть раковину и смешать воду самостоятельно.
Некоторые британские изобретения очень даже практичны. Беда лишь в том, что человек, приехавший с континента, воспринимает их как нелепость. Почему в ванной тщетно искать выключатель – чтобы зажечь свет нужно дергать за веревочку? Так меньше риска несчастного случая, ведь соприкосновение мокрой ладони с испорченным выключателем чревато летальным исходом. Русские или немцы, не понимающие тонкостей английской души, долго ищут выключатель, затем, найдя веревочку, дергают ее с такой силой, что она обрывается.
Почему транспорт двигается по левой стороне улицы? Но это же элементарно! Кучер кэба не должен задевать кнутом прохожих на тротуаре, что с большой долей вероятности может произойти при правостороннем движении. 1 беда: запряженных лошадьми кэбов с кучерами уже 100 лет как нет, а весь континент принял французскую правостороннюю систему (выручает Япония и страны бывшей Британской империи – англичане со своим левосторонним движением всё же не остаются в одиночестве).
Английская розетка – это вообще чудо техники. Она заземлена, надежна, штепсель из нее не выскакивает, даже если случайно зацепить ногой шнур. Всё бы хорошо, но остальная Европа ею не пользуется. Приезжему с континента приходится покупать внушительных размеров переходник, в противном случае его электрическая техника оказывается бесполезна. Поскольку я посещаю Англию довольно регулярно, эта ситуация повторяется снова и снова. В каждую поездку покупаю переходник, а на следующий год, перерыв всю квартиру, не нахожу его. Приходится покупать новый. Видимо, где-то у меня дома есть тайное место, где собрались не меньше полудюжины переходников для английских розеток и ждут своего часа.
...Молодежь бунтует не только против власти, но и против традиционного порядка исламских и азиатских общин. Кстати, многие пакистанские девушки сегодня надевают хиджаб вовсе не потому, что того требуют старшие. Они носят хиджаб с вызовом, так же, как 20 лет назад носили мини-юбки!
...Недоверие к России – излюбленная тема правых. Точно так же, как наши националисты, консерваторы продолжают делать вид, будто холодная война еще не закончена, хотя в глубине души прекрасно понимают, что нынешняя Россия – отнюдь не Советский Союз, да и мировая ситуация изменилась необратимо. Но это как «фантомная боль» в ампутированных конечностях. Сделать ничего нельзя, а пожаловаться на страдания можно.
...Консервативные газеты полны антирусских материалов. Тут вам и рассказы о том, как ФСБ правит страной, и жалобы на великодержавные амбиции Москвы, и рассуждения об антидемократической сущности русской культуры. Здесь вы не найдете анализа реальных противоречий российского капитализма по той же причине, по которой не будут анализироваться противоречия и проблемы капитализма британского. А потому все наши проблемы списываются либо на наследие КГБ, либо на мафию, либо на загадочную славянскую душу.
Европогром
10.11.2005
...Арабская молодежь, живущая в бедных пригородах, не только никакого другого языка кроме французского не понимает, но и об исламе ни малейшего представления не имеет. А чернокожая молодежь – тем более.
Разумеется, есть вполне правоверные мусульмане, соблюдающие Рамадан, не берущие в рот алкоголя и запрещающие своим девушкам показываться на улице с непокрытой головой. Но они-то как раз никакого отношения к происходящему не имеют. Консервативные мусульмане во Франции держатся изолированно от общества, запрещают своей молодежи перенимать развратные нравы местных жителей, стараются удержать их от общения с христианами. И никакой проблемы для властей эта категория жителей не представляет – как и любая другая консервативная община, старательно избегающая соприкосновения с внешним миром. Другое дело, что, пытаясь запретить девушкам ходить в школу в платочках, власти сами спровоцировали конфликт. Но между жалобами религиозных консерваторов и бунтами разъяренных подростков есть, мягко говоря, некоторая разница...
О русской культуре и русской национальной идее.
За благополучие среднего класса приходится дорого платить.
Чем отличается зависть от классовой ненависти.
Особенности британского быта и британской русофобии.
Немного о французских погромах осени 2005 – дело не в исламе.
Отрывки.
Еще раз о национальной гордости великороссов
Замечательные, блестящие страницы есть в истории любого народа, как и страницы позорные. Прочитать надо и те, и другие, хотя бы для того, чтобы различать их между собой.
Мы восхищаемся великой русской литературой XIX в. Однако всякий раз, когда я сталкиваюсь с механическим перечислением («У нас есть Пушкин, Толстой, Достоевский»), возникают вопросы. Во-первых, из этого ряда в «патриотической риторике» почему-то всегда выпадают Гоголь и Чехов (про Лермонтова и поэтов Серебряного века не говорю). Видимо, надо назвать 3 имени, занимающие место «Маркса, Энгельса, Ленина». А почему все время называют именно писателей? Почему не художников? Причина очень проста: русская живопись, в отличие от русской литературы, на Западе недооценена. Имена Левитана, Сурикова, Шишкина, Серова или Репина ничего иностранцу не говорят. «Так кто написал эти удивительные пейзажи? Левитан? Повторите по буквам, я записываю».
Но чем наша литература так поразила весь мир?
Общая черта русской классики – ее глубокий психологизм, позволяющей почувствовать внутреннюю противоречивость не только общества в целом, но и отдельной личности. Этот психологизм, в свою очередь, глубоко укоренен в русской культуре. Разумеется, драматизм и противоречия присущи истории любого общества, но, пожалуй, в России XIX в. они были осознаны и прочувствованны как нигде. Если британец, вплоть до сегодняшнего дня, либо гордится империей, либо, наоборот, стыдится ее, то среди русских интеллигентов уже к концу позапрошлого века было естественно гордиться и стыдиться одновременно.
Пожалуй, это и есть наиболее здоровое отношение к истории. Беда в том, что любой национализм призывает нас гордиться именно тем, чего стоило бы стыдиться. И наоборот...
Проблема современного национального самосознания в России состоит в том, что общество не выработало четкого отношения к собственной истории, причем во многих отношениях мы сегодня осознаем ее смысл и уроки гораздо хуже, чем сто лет назад.
Неприятные открытия среднего класса
Работа становится великолепно организованной, заработки растут, мужчины делаются подтянутыми, женщины начинают следить за собой и оказываются настоящими красавицами. Они покупают дорогие машины, строят себе новые квартиры с выбеленными стенами и изящной, функциональной мебелью. А затем все герои 1 за другим умирают от сердечных приступов, инсультов и прободения язвы.
...Рыночная экономика принесла с собой массу приятных мелочей, напрочь недоступных в советское время. Начиная от кофеен и горячего шоколада, заканчивая множеством сортов хорошего пива. Улицы городов заполнены новыми автомобилями, которые приобретаются уже далеко не только представителями буржуазии. Интерьеры жилища изменились до неузнаваемости. Многие виды бытовой техники просто не существовали в советские времена, поэтому сравнение с прошлым не совсем корректно, но, несомненно, магазинов, заполненных «под завязку» подобными товарами, вообразить в те времена было бы просто невозможно. Большинство само изо всех сил тянется к принятому средним классом образу жизни. Иными словами, средний класс сознательно или бессознательно воспринимает себя как общую норму, даже если реально находится в меньшинстве.
Чем более достижения рыночной экономики воспринимаются людьми как нечто естественное, как нормальное положение дел, тем больше выходят на поверхность и проблемы, недостатки и пороки системы. Ровно то же самое, кстати, происходило и с советским образом жизни. Дешевое (фактически бесплатное) жилье или отсутствие платы за воду никого не восхищали, это казалось нормой. Так же, как и бесплатное образование, медицинское обслуживание, копеечная плата за транспорт и хлеб по 18 копеек за буханку. Зато раздражало однообразие ассортимента, отсутствие выбора и хамство.
Насчет хамства больших изменений в обществе не обнаруживается, но с жильем дело обстоит совершенно иначе. А немногие сохранившиеся с советских времен социальные гарантии вроде почти бесплатной медицины и вроде как общедоступного образования воспринимаются уже как достижения, которые надо охранять.
...Усилилась эксплуатация труда. Деньги нужно не только зарабатывать, за них приходится отдавать душу, здоровье, эмоциональные и физические силы в таком количестве, что это не компенсируется никакой зарплатой. Да, появились отличные машины. Но они стоят в пробках. Да, появился выбор. Но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что большая часть предлагаемого изобилия – фиктивна. 20 совершенно одинаковых мобильных телефонов, лежащих передо мной на прилавке, вызывают не восхищение, а стресс. Как выбрать, если, по сути, они все одинаковые? А тонкие различия между марками и брендами доступны только специально подготовленным людям, которых компании вынуждены нанимать исключительно для того, чтобы помочь покупателям выбраться из лабиринта подобного стандартизированного разнообразия.
В социологии принято различать «уровень жизни» и «качество жизни». То, что уровень жизни за последнее время вырос (и не только у среднего класса), не подлежит никакому сомнению. Это статистический факт. А вот с качеством жизни сложнее.
2 самые серьезные проблемы нового среднего класса сегодня – свободное время и жилье. Как потратить деньги, если ни на что кроме работы не остается времени, а если время и появляется, то уже не остается ни эмоциональных, ни физических сил. Даже появление множества новых ресторанов и кафе не радует – людям всё труднее вырваться на обед из офиса. Как выразился один молодой журналист, «бутерброды съедают ланч». Итоговый диагноз – язва желудка. (А я остаюсь совком – мне дороже возможность не переутомляться на работе и иметь досуг, чем покупать дорогие машины и новые квартиры с изящной мебелью. – Р.)
...Приватизация 1990-х сыграла с нашим средним классом злую шутку. В России сложилось представление о том, что семья среднего достатка должна жить в собственной квартире. В Западной Европе множество семей всю жизнь арендует квартиры, обставляет их мебелью, выращивает в них детей, обживает. И ничего. Но у нас в стране, где старшее поколение получило свои квартиры за номинальную цену, по крайней мере, обидно смириться с таким положением вещей. В результате молодой средний класс увязает в долгах – даже хороших заработков не хватает на то, чтобы иметь всё сразу: квартиру, автомобиль, модные вещи. (К сожалению, так и есть... – Р.) А чем больше долгов, тем больше нужно работать, тем больше зависимость, тем меньше свободы.
Только наивные советские люди верили, будто при капитализме всё решает рынок товаров. На самом деле главную роль играет рынок капитала и рынок труда. Крупные фирмы поглощают мелкие, навязывая им свои правила игры. Творческая инициатива уступает место бюрократической рутине, нормальной для серьезных корпораций. А представители среднего класса обнаруживают, что сами являются товаром – на рынке труда. И главное: чем больше их численность, чем выше квалификация большинства, тем менее ценен каждый из них в отдельности.
....Работник получает шанс продать себя подороже. Но даже эта позитивная тенденция гасится непреодолимым отечественным хамством, удивительной национальной традицией, унаследованной российским предпринимателем от советского начальника. Рабочие отвечают на диктат хозяев забастовками, но средний класс пока ни организовывать профсоюзы, ни бастовать не умеет, он состоит из преимущественно индивидуалистов, весь его жизненный опыт и его повседневный труд диктуют ему именно такой стиль поведения. А потому разочарование и раздражение оборачивается не бунтом, а язвой желудка.
Зависть к богатым
...Среднестатистический американец терпеть не может «собственных» миллионеров, подозревая их во всех возможных грехах. Особенно ненавидят тех, кто разбогател недавно. Султану Брунея его миллиарды еще могут как-то простить. Но Биллу Гейтсу и Дональду Трампу – никогда!
На самом деле зависть – чувство сугубо капиталистическое и демократическое. Психологический механизм зависти основан на сравнении: я ничем не хуже его... Нет, конечно, я лучше! Почему же тогда у него что-то есть, а у меня нет? Однако буду ли я сравнивать себя с королем Норвегии? Вы когда-нибудь видели, чтобы обыватель завидовал королям? Ни в коем случае! ...Если они не будут строить чудовищных размеров особняки и ходить на бессмысленные светские рауты, о чем тогда писать в глянцевых журналах? Что будут читать женщины в парикмахерских?
Зависть появляется там, где общество провозглашает формальное равенство и одновременно поощряет конкуренцию. Крестьянин в своей лачуге не завидовал хозяину замка. Он мог бояться его, мог ненавидеть, мог преданно, по-собачьи любить. Но не мог завидовать, ибо не способен был представить себя на его месте, не мог даже вообразить себе, какая там, в замке, жизнь.
Сталину тоже не завидовали. Хотел бы я посмотреть на того, кому пришло бы в голову выразить подобные эмоции в 1937. Да, если честно, стоит ли завидовать человеку, запертому в Кремле и обреченному ежедневно общаться с Берией, Молотовым и Кагановичем?
Блестящее описание зависти можно найти у Шекспира. Но кто кому завидует? В «Короле Лире» незаконнорожденный сын герцога – своему законнорожденному брату. В «Отелло» заслуженный офицер Яго – обошедшему его в карьере молодому лейтенанту Кассио. Они равны между собой, принадлежат одному кругу, получили сходное воспитание.
Средний американский программист ненавидит Билла Гейтса, потому что знает: в Америке сотни тысяч людей, которые пишут программы не хуже, а лучше его. Почему же именно Гейтс становится миллионером, а сотни компьютерных гениев обречены теперь работать на него? Разумеется, ответ лежит на поверхности – успех Гейтса вызван не его талантом программиста, а совершенно иными качествами, не имеющими никакого отношения к основной профессии (умение оказаться в нужное время в нужном месте, завязать отношения с необходимыми людьми, оттеснить конкурента). Но именно этого-то и не могут простить коллеги!
...Почему я должен купить новейшую модель пылесоса, автомобиля, соковыжималки? Потому что я без нее жить не могу? Да увольте! Я и со старой-то не знаю, как справиться! Но я должен быть не хуже соседа. Как допустить, что «у всех уже есть, а у нас нет»?
...Завистник пытается поставить себя на место того, кому он завидует. А идеолог классовой борьбы призывает уничтожить само это место. Будет оно уничтожено вместе с тем, кто его сейчас занимает, или можно обойтись без подобных эксцессов – это уж как получится. Но соперничеством, завистью здесь даже не пахнет.
Британия после Блэра
Перемены в Британии происходят медленно, но и местный консерватизм преувеличен.
В конце концов, мини-юбку изобрели именно в Лондоне, а Beatles родом из Ливерпуля. Британцы не столько консервативны, сколько экстравагантны. Делают так, как считают нужным, или так, как привыкли, не оглядываясь на окружающий мир. Ведь всего 100 лет назад они были лидерами мира!
Если в раковине 2 крана без смесителя, то не потому, что на остров так и не дошла весть о подобном новшестве, а потому, что оно кажется англичанину совершенно излишним: можно заткнуть раковину и смешать воду самостоятельно.
Некоторые британские изобретения очень даже практичны. Беда лишь в том, что человек, приехавший с континента, воспринимает их как нелепость. Почему в ванной тщетно искать выключатель – чтобы зажечь свет нужно дергать за веревочку? Так меньше риска несчастного случая, ведь соприкосновение мокрой ладони с испорченным выключателем чревато летальным исходом. Русские или немцы, не понимающие тонкостей английской души, долго ищут выключатель, затем, найдя веревочку, дергают ее с такой силой, что она обрывается.
Почему транспорт двигается по левой стороне улицы? Но это же элементарно! Кучер кэба не должен задевать кнутом прохожих на тротуаре, что с большой долей вероятности может произойти при правостороннем движении. 1 беда: запряженных лошадьми кэбов с кучерами уже 100 лет как нет, а весь континент принял французскую правостороннюю систему (выручает Япония и страны бывшей Британской империи – англичане со своим левосторонним движением всё же не остаются в одиночестве).
Английская розетка – это вообще чудо техники. Она заземлена, надежна, штепсель из нее не выскакивает, даже если случайно зацепить ногой шнур. Всё бы хорошо, но остальная Европа ею не пользуется. Приезжему с континента приходится покупать внушительных размеров переходник, в противном случае его электрическая техника оказывается бесполезна. Поскольку я посещаю Англию довольно регулярно, эта ситуация повторяется снова и снова. В каждую поездку покупаю переходник, а на следующий год, перерыв всю квартиру, не нахожу его. Приходится покупать новый. Видимо, где-то у меня дома есть тайное место, где собрались не меньше полудюжины переходников для английских розеток и ждут своего часа.
...Молодежь бунтует не только против власти, но и против традиционного порядка исламских и азиатских общин. Кстати, многие пакистанские девушки сегодня надевают хиджаб вовсе не потому, что того требуют старшие. Они носят хиджаб с вызовом, так же, как 20 лет назад носили мини-юбки!
...Недоверие к России – излюбленная тема правых. Точно так же, как наши националисты, консерваторы продолжают делать вид, будто холодная война еще не закончена, хотя в глубине души прекрасно понимают, что нынешняя Россия – отнюдь не Советский Союз, да и мировая ситуация изменилась необратимо. Но это как «фантомная боль» в ампутированных конечностях. Сделать ничего нельзя, а пожаловаться на страдания можно.
...Консервативные газеты полны антирусских материалов. Тут вам и рассказы о том, как ФСБ правит страной, и жалобы на великодержавные амбиции Москвы, и рассуждения об антидемократической сущности русской культуры. Здесь вы не найдете анализа реальных противоречий российского капитализма по той же причине, по которой не будут анализироваться противоречия и проблемы капитализма британского. А потому все наши проблемы списываются либо на наследие КГБ, либо на мафию, либо на загадочную славянскую душу.
Европогром
10.11.2005
...Арабская молодежь, живущая в бедных пригородах, не только никакого другого языка кроме французского не понимает, но и об исламе ни малейшего представления не имеет. А чернокожая молодежь – тем более.
Разумеется, есть вполне правоверные мусульмане, соблюдающие Рамадан, не берущие в рот алкоголя и запрещающие своим девушкам показываться на улице с непокрытой головой. Но они-то как раз никакого отношения к происходящему не имеют. Консервативные мусульмане во Франции держатся изолированно от общества, запрещают своей молодежи перенимать развратные нравы местных жителей, стараются удержать их от общения с христианами. И никакой проблемы для властей эта категория жителей не представляет – как и любая другая консервативная община, старательно избегающая соприкосновения с внешним миром. Другое дело, что, пытаясь запретить девушкам ходить в школу в платочках, власти сами спровоцировали конфликт. Но между жалобами религиозных консерваторов и бунтами разъяренных подростков есть, мягко говоря, некоторая разница...
