![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
rositsaНет единства и среди черных южноафриканцев. Политика, направленная на утверждение новой общеафриканской идентичности, отнюдь не противоречит возрождению разных традиций и языков, которые прежде были, с 1 стороны, принижены расистским режимом, а с другой – заклеймлены противниками апартхейда. Обе тенденции взаимодействуют и дополняют друг друга. В разных обстоятельствах они по-разному используются и властями, и рядовыми гражданами. Но отношение правительства к «расцвету африканских культур», который в н. 1990-х предвидел и пропагандировал Джо Слово, далеко не однозначно.1
Создавая и развивая единую «африканскую» культуру, правительство пытается нивелировать различия и сглаживать противоречия. Так, в н. 2007 2 черных радиожурналистов были отстранены от работы за то, что говорили в эфире, что «женщины коса крадут мужчин у других женщин». Палло Джордан отказался от приглашения выступить на церемонии в честь подписания меморандума о взаимопонимании между королевствами Западный Тембуленд и АмаРарабе. В ответе на приглашение он написал, что «во-первых, исторически – до завоевания и колониализма – никаких таких королевств не существовало...», а во-вторых, возрождение этнических и племенных идентичностей служит только разделению африканского народа. «Правительство отчаянно пытается объединить африканцев, белых, цветных и индийцев в единую южноафриканскую нацию, – продолжал он, – и я не стану оказывать поддержку чему бы то ни было, что стимулирует этническую идентичность».
Если допустить, что правительство действительно пытается объединить всех жителей страны в 1 нацию (что не совсем так), то главным объединяющим ее фактором мог бы стать единый язык. Общеизвестно, что роль английского языка в стране резко возросла после 1994. С 1994 по 1999 количество печатных изданий на педи, например, сократилось на 88 %, на африкаанс - на 70 %, на зулу – на 60 %. За эти же годы количество печатных названий на английском выросло на 60 %. В 1999-2000 теле- и радиопрограммы на английском языке составляли больше 70 %, на африкаанс – чуть больше 8 %, на языках группы сото/тсвана – 3,5%. В 2000 обучение в 80 % средних школ велось на английском языке, в 16% – на африкаанс.
В стране идет много споров о том, хорошо ли это с точки зрения образовательного процесса: школьникам и студентам трудно понимать содержание уроков и лекций на чужом языке. По данным проведенного в 2000 исследования, только 22 % респондентов с неродным английским сказали, что они полностью понимают речь и программы на этом языке. К тому же и у преподавателей английский язык оставляет желать лучшего.
И все же с точки зрения строительства единой нации развитие английского как главного языка межэтнического общения можно было бы только приветствовать, тем более что обучение на нем в средней школе отвечает пожеланиям и родителей, и самих детей. Но правительство пытается действовать вопреки этой тенденции, пропагандируя все 11 официальных языков страны и пытаясь их развивать, вводя новые программы на телевидении и радио, создавая школьные учебники на африканских языках и поощряя идею введения их в вузах.
С учетом этнического принципа создавались и границы провинций, представлявшие собой в сущности наследие прошлого этнотерриториального деления. Радикально изменить эти структуры во время в первые годы после прихода АНК к власти было невозможно из-за влияния НП в Западном Кейпе и Инкаты в Натале. После того, как АНК установил контроль над всеми провинциальными и большинством местных органов власти, это стало еще труднее, поскольку начали действовать местнические и этнические интересы внутри самой партии. Но там, где границы провинций не совпадают с этническими, ситуация еще хуже. В 2001 ветераны АНК в Северной провинции (в 2002 переименована в Лимпопо), например, открыто говорили, что исполком провинциального комитета АНК разделен по национальному признаку и занимается только внутренней борьбой. Премьера провинции Нгоако Раматлоди обвиняют, с 1 стороны, в том, что он набрал в свою администрацию слишком много шангаанов, с другой – в фаворитизме по отношению к сото (в его кабинете было 4 шангаана, 4 сото и 2 венда).
Противоречия и трения, существовавшие между отдельными группами на протяжении десятилетий, а то и столетий, но временно подавленные колониализмом и апартхейдом и заглушённые необходимостью единения в борьбе, начали выходить наружу и усиливаться. 1 из примеров – разногласил между вождями гкалека и бомвана. Иногда такие трения доходят и до прямых столкновений, как это случилось в 2004 неподалеку от Растенбурга, где произошли стычки между коса и шангазнами. В ходе конфликта коса сожгли 40 домов шангаанов.
«Племенной расизм в Южной Африке... это национальная проблема, и сводить ее к проблеме границ провинций неверно, – писал в Сити Пресс молодой обозреватель-тсонга. – Если у каких-то племенных групп есть причины жаловаться на племенной расизм в нашей стране, то это безусловно тсонга и венда... Коллеги-сото из района Питерсбурга сказали мне, что они считают говорящих на венда не людьми, а зомби... Мы должны, наконец, проснуться и понять, что такое племенной расизм в действительности: это бомба замедленного действия в национальном масштабе, которая только ждет подходящего момента, чтобы взорваться».
Похоже, что в последние 2 года страна переживала 1 из таких «подходящих моментов». С сер. 2000-х этничность, проявлявшаяся до этого только на местном и провинциальном уровнях и только в связи с экономическим протекционизмом и фаворитизмом, вышла на национальный уровень и политизировалась. Связано это было с противостоянием Мбеки и Зумы в борьбе за руководство АНК, а значит, и всей страной. Этнический элемент был привнесен в эту борьбу почти в самом ее начале – в 2005, когда разгорелся скандал с электронной перепиской между руководителями партии, видными государственными деятелями и парламентариями но поводу Зумы. Эту переписку несколько раз объявляли как фиктивной, так и подлинной. Расследования показали, что переписка была фальшивкой, созданной по заказу Национальной службы безопасности. Именно в связи с ней Мбеки снял с должности главы государственной службы безопасности Билли Масетлу, видного лидера АНК и сторонника Зумы. Здесь важно не то, подлинными были эти послания или фальшивыми, а то, что в них Зуму уничижительно называли «зулусским боем».2 Это мгновенно сплотило вокруг него зулусское лобби, прежде всего в провинции Квазулу-Натал. Многие сторонники Зумы открыто говорили, что время коса кончилось – наступает очередь зулусов править страной. Одно время эта сентенция украшала даже официальный сайт друзей Зумы, а письма его сторонников, публиковавшиеся на сайте, не оставили сомнения в том, что противостояние Мбеки и Зумы подавляющее большинство из них воспринимало в этнических тонах.
Поддержка Зумы базировалась далеко не только на этнической солидарности: официально его поддержал КОСАТУ и обе Молодежные лиги – АНК и ЮАКП. Компартия была расколота, но прозумовская фракция занимала в ней самые сильные позиции. В последний момент поддержала Зуму и женская лига АНК. Иными словами, поддержка Зумы носила многоплановый и многослойный характер. Она была порождена и широко распространенным недовольством политикой правительства Мбеки, и борьбой различных группировок внутри АНК и его союзников за передел сфер влияния и экономического патронажа, а также за возможность определения курса страны в будущем. И все же самая массовая и самая прочная база у Зумы – именно в Квазулу-Натале. Премьера провинции, С'бу Ндебеле, пытавшегося осторожно защищать интересы Мбеки, неоднократно забрасывали камнями и бутылками на митингах, особенно после снятия Зумы с поста вице-президента страны.
Поддержка Мбеки тоже не лишена этнического элемента. Первой провинцией, официально поддержавшей идею 3-го срока президентства АНК для Мбеки, стал его родной Восточный Кейп. По этому поводу он провел на своей родине в Айдучве традиционный благодарственный ритуал. На митингах в Натале Мбеки встречали враждебно, а в Восточном Кейпе – восторженно.
По политическому составу новое руководство АНК, избранное в 12.2007 (Национальный исполнительный комитет и Национальный рабочий комитет), значительно левее прежнего. По этническому же составу оно разнообразно. Очевидно, что окружение Зумы пыталось балансировать новые руководящие органы партии точно так же, как это делал когда-то Мандела, насколько успешно – судить пока трудно. Среди шестерки высшего руководства партии только 1 зулус – президент партии Зума. Судя по именам и биографиям, среди остальных 2 – коса, 3 – сото/тсвана. Вице-президент партии, Кгалема Мотланте – сото. Все 6 являются ex-officio и членами Национального рабочего комитета. Среди остальных 20 членов этого комитета по меньшей мере 7 коса, по меньшей мере 5 зулусов, но остальные этнические группы представлены слабо. Этот состав важен с точки зрения восприятия руководства рядовыми членами, но о будущей политике нового руководства в сфере национальных отношений он не говорит ничего. Если в экономической и социальной политике можно ожидать сдвига влево, то ясности с будущей этнорасовой политикой пока нет.
В 09.2008 Национальный исполком АНК отозвал Мбеки с поста президента страны – менее чем за год до следующих национальных выборов. Президентом до выборов был назначен не Зума, над которым висело судебное разбирательство по обвинению в коррупции, а его соратник Кгалема Мотланте, но сторонники Зумы торжествовали победу. Борьба, однако, на этом не закончилась. В к. 2008 часть бывших сторонников и сотрудников Мбеки вышла из АНК и основала новую партию, Конгресс народов (КН). Говорить о политике новой партии пока рано, хотя она явно подчеркивает свою многорасовость. Трудно судить и о том, насколько она будет популярной.
Но одно совершенно ясно: этнический элемент сыграл в расколе АНК важнейшую роль. КН начал свою деятельность и сумел завоевать определенную поддержку в провинциях Западный Кейп и Восточный Кейп – районах расселения коса. У него практически нет поддержки в провинции Квазулу-Натал. Национальные противоречия, которые на протяжении многих десятилетий удавалось сдерживать старшему поколению лидеров АНК при апартхейде, настигли партию, когда она пришла к власти.
Южноафриканская демократия – это демократия особого рода: не просто мажоритарная, но и лимитирующая права меньшинств, что, как справедливо замечают некоторые южноафриканские политологи, нормами международного права допустимо, но только на определенный, строго ограниченный, срок. Срока этого ни правительство, ни правящая партия пока не установили.
Некоторые политологи называют южноафриканскую демократию «нелиберальной», т. е. демократией, имеющей все формальные атрибуты демократического правления – конституцию, выборы, разделение властей и т. д., но не имеющей либеральной политической культуры, которая позволяла бы этим институтам работать в полную силу. «Нелиберальная демократия» обеспечивает власть недемократического правительства с помощью демократических средств. Но в ЮАР, несмотря на отчетливую тенденцию к централизации управления и установлению контроля исполнительной власти над властью законодательной и судебной, этот процесс далеко не завершен; в парламенте действует активная оппозиция, ни пресса, ни суды не зависят от исполнительной власти, в стране есть гражданское общество, проявляющее себя далеко не всегда так, как этого хочет правительство. Да и сам АНК перестал быть послушной машиной руководства и выразил свою независимость голосованием на выборах партийных органов 2007.
История Южной Африки – это столетия расовой сегрегации, расовой дискриминации и этнической разобщенности. У нее есть и другое наследие: десятилетия антирасистской деятельности ЮАКП и единства всех сил, боровшихся против апартхейда как в эмиграции, так и внутри страны. Но борьба против расизма, национализма и этничности не освобождает от этих зол сознание тех, кто против них борется. Пресс исторического опыта не мог не привести к взрыву расовых и этнических эмоций, а они, как известно, не способствуют ни развитию демократии, ни рациональному подходу к решению социально-экономических проблем.
Так или иначе, апартхейд продолжает жить в головах людей, в их политических взглядах и повседневной жизни. В 1997 были опубликованы результаты опроса общественного мнения, показавшие, что абсолютное большинство южноафриканцев считали себя прежде всего «африканцами», «зулусами», «коса», «христианами» и т. д., и лишь очень небольшая часть – в основном англоязычные белые и небольшое число цветных – называли себя прежде всего «южноафриканцами». В 2006 другой опрос показал, что 72 % южноафриканцев редко общаются или не общаются вне работы с представителями других расовых групп, а 40 % не доверяют представителям других расовых групп. Это прежде всего относится к африканцам – 45%. За ними следуют белые – 22 %; цветные – 17 %; индийцы – 13 %. Самая низкая степень общения с другими группами среди бедноты. Но есть и повод для оптимизма: тех. кто считает, что важно стремиться создать единую нацию, много – 76 %, и за последние 3 года их число даже выросло, хотя и всего на 3 %.
1. Филатова И. И. Интервью с Джо Слово. 11.08.1992.
2. Дословно «Zulu boy». «Boy» (мальчик) – пренебрежительное обращение к мужской прислуге любого возраста в годы колониализма и апартеида. Оно давно исчезло из южноафриканского лексикона. Зума – 1 из крупнейших и старейших лидеров АНК. В Умконто ве Сизве он руководил службой безопасности.
Создавая и развивая единую «африканскую» культуру, правительство пытается нивелировать различия и сглаживать противоречия. Так, в н. 2007 2 черных радиожурналистов были отстранены от работы за то, что говорили в эфире, что «женщины коса крадут мужчин у других женщин». Палло Джордан отказался от приглашения выступить на церемонии в честь подписания меморандума о взаимопонимании между королевствами Западный Тембуленд и АмаРарабе. В ответе на приглашение он написал, что «во-первых, исторически – до завоевания и колониализма – никаких таких королевств не существовало...», а во-вторых, возрождение этнических и племенных идентичностей служит только разделению африканского народа. «Правительство отчаянно пытается объединить африканцев, белых, цветных и индийцев в единую южноафриканскую нацию, – продолжал он, – и я не стану оказывать поддержку чему бы то ни было, что стимулирует этническую идентичность».
Если допустить, что правительство действительно пытается объединить всех жителей страны в 1 нацию (что не совсем так), то главным объединяющим ее фактором мог бы стать единый язык. Общеизвестно, что роль английского языка в стране резко возросла после 1994. С 1994 по 1999 количество печатных изданий на педи, например, сократилось на 88 %, на африкаанс - на 70 %, на зулу – на 60 %. За эти же годы количество печатных названий на английском выросло на 60 %. В 1999-2000 теле- и радиопрограммы на английском языке составляли больше 70 %, на африкаанс – чуть больше 8 %, на языках группы сото/тсвана – 3,5%. В 2000 обучение в 80 % средних школ велось на английском языке, в 16% – на африкаанс.
В стране идет много споров о том, хорошо ли это с точки зрения образовательного процесса: школьникам и студентам трудно понимать содержание уроков и лекций на чужом языке. По данным проведенного в 2000 исследования, только 22 % респондентов с неродным английским сказали, что они полностью понимают речь и программы на этом языке. К тому же и у преподавателей английский язык оставляет желать лучшего.
И все же с точки зрения строительства единой нации развитие английского как главного языка межэтнического общения можно было бы только приветствовать, тем более что обучение на нем в средней школе отвечает пожеланиям и родителей, и самих детей. Но правительство пытается действовать вопреки этой тенденции, пропагандируя все 11 официальных языков страны и пытаясь их развивать, вводя новые программы на телевидении и радио, создавая школьные учебники на африканских языках и поощряя идею введения их в вузах.
С учетом этнического принципа создавались и границы провинций, представлявшие собой в сущности наследие прошлого этнотерриториального деления. Радикально изменить эти структуры во время в первые годы после прихода АНК к власти было невозможно из-за влияния НП в Западном Кейпе и Инкаты в Натале. После того, как АНК установил контроль над всеми провинциальными и большинством местных органов власти, это стало еще труднее, поскольку начали действовать местнические и этнические интересы внутри самой партии. Но там, где границы провинций не совпадают с этническими, ситуация еще хуже. В 2001 ветераны АНК в Северной провинции (в 2002 переименована в Лимпопо), например, открыто говорили, что исполком провинциального комитета АНК разделен по национальному признаку и занимается только внутренней борьбой. Премьера провинции Нгоако Раматлоди обвиняют, с 1 стороны, в том, что он набрал в свою администрацию слишком много шангаанов, с другой – в фаворитизме по отношению к сото (в его кабинете было 4 шангаана, 4 сото и 2 венда).
Противоречия и трения, существовавшие между отдельными группами на протяжении десятилетий, а то и столетий, но временно подавленные колониализмом и апартхейдом и заглушённые необходимостью единения в борьбе, начали выходить наружу и усиливаться. 1 из примеров – разногласил между вождями гкалека и бомвана. Иногда такие трения доходят и до прямых столкновений, как это случилось в 2004 неподалеку от Растенбурга, где произошли стычки между коса и шангазнами. В ходе конфликта коса сожгли 40 домов шангаанов.
«Племенной расизм в Южной Африке... это национальная проблема, и сводить ее к проблеме границ провинций неверно, – писал в Сити Пресс молодой обозреватель-тсонга. – Если у каких-то племенных групп есть причины жаловаться на племенной расизм в нашей стране, то это безусловно тсонга и венда... Коллеги-сото из района Питерсбурга сказали мне, что они считают говорящих на венда не людьми, а зомби... Мы должны, наконец, проснуться и понять, что такое племенной расизм в действительности: это бомба замедленного действия в национальном масштабе, которая только ждет подходящего момента, чтобы взорваться».
Похоже, что в последние 2 года страна переживала 1 из таких «подходящих моментов». С сер. 2000-х этничность, проявлявшаяся до этого только на местном и провинциальном уровнях и только в связи с экономическим протекционизмом и фаворитизмом, вышла на национальный уровень и политизировалась. Связано это было с противостоянием Мбеки и Зумы в борьбе за руководство АНК, а значит, и всей страной. Этнический элемент был привнесен в эту борьбу почти в самом ее начале – в 2005, когда разгорелся скандал с электронной перепиской между руководителями партии, видными государственными деятелями и парламентариями но поводу Зумы. Эту переписку несколько раз объявляли как фиктивной, так и подлинной. Расследования показали, что переписка была фальшивкой, созданной по заказу Национальной службы безопасности. Именно в связи с ней Мбеки снял с должности главы государственной службы безопасности Билли Масетлу, видного лидера АНК и сторонника Зумы. Здесь важно не то, подлинными были эти послания или фальшивыми, а то, что в них Зуму уничижительно называли «зулусским боем».2 Это мгновенно сплотило вокруг него зулусское лобби, прежде всего в провинции Квазулу-Натал. Многие сторонники Зумы открыто говорили, что время коса кончилось – наступает очередь зулусов править страной. Одно время эта сентенция украшала даже официальный сайт друзей Зумы, а письма его сторонников, публиковавшиеся на сайте, не оставили сомнения в том, что противостояние Мбеки и Зумы подавляющее большинство из них воспринимало в этнических тонах.
Поддержка Зумы базировалась далеко не только на этнической солидарности: официально его поддержал КОСАТУ и обе Молодежные лиги – АНК и ЮАКП. Компартия была расколота, но прозумовская фракция занимала в ней самые сильные позиции. В последний момент поддержала Зуму и женская лига АНК. Иными словами, поддержка Зумы носила многоплановый и многослойный характер. Она была порождена и широко распространенным недовольством политикой правительства Мбеки, и борьбой различных группировок внутри АНК и его союзников за передел сфер влияния и экономического патронажа, а также за возможность определения курса страны в будущем. И все же самая массовая и самая прочная база у Зумы – именно в Квазулу-Натале. Премьера провинции, С'бу Ндебеле, пытавшегося осторожно защищать интересы Мбеки, неоднократно забрасывали камнями и бутылками на митингах, особенно после снятия Зумы с поста вице-президента страны.
Поддержка Мбеки тоже не лишена этнического элемента. Первой провинцией, официально поддержавшей идею 3-го срока президентства АНК для Мбеки, стал его родной Восточный Кейп. По этому поводу он провел на своей родине в Айдучве традиционный благодарственный ритуал. На митингах в Натале Мбеки встречали враждебно, а в Восточном Кейпе – восторженно.
По политическому составу новое руководство АНК, избранное в 12.2007 (Национальный исполнительный комитет и Национальный рабочий комитет), значительно левее прежнего. По этническому же составу оно разнообразно. Очевидно, что окружение Зумы пыталось балансировать новые руководящие органы партии точно так же, как это делал когда-то Мандела, насколько успешно – судить пока трудно. Среди шестерки высшего руководства партии только 1 зулус – президент партии Зума. Судя по именам и биографиям, среди остальных 2 – коса, 3 – сото/тсвана. Вице-президент партии, Кгалема Мотланте – сото. Все 6 являются ex-officio и членами Национального рабочего комитета. Среди остальных 20 членов этого комитета по меньшей мере 7 коса, по меньшей мере 5 зулусов, но остальные этнические группы представлены слабо. Этот состав важен с точки зрения восприятия руководства рядовыми членами, но о будущей политике нового руководства в сфере национальных отношений он не говорит ничего. Если в экономической и социальной политике можно ожидать сдвига влево, то ясности с будущей этнорасовой политикой пока нет.
В 09.2008 Национальный исполком АНК отозвал Мбеки с поста президента страны – менее чем за год до следующих национальных выборов. Президентом до выборов был назначен не Зума, над которым висело судебное разбирательство по обвинению в коррупции, а его соратник Кгалема Мотланте, но сторонники Зумы торжествовали победу. Борьба, однако, на этом не закончилась. В к. 2008 часть бывших сторонников и сотрудников Мбеки вышла из АНК и основала новую партию, Конгресс народов (КН). Говорить о политике новой партии пока рано, хотя она явно подчеркивает свою многорасовость. Трудно судить и о том, насколько она будет популярной.
Но одно совершенно ясно: этнический элемент сыграл в расколе АНК важнейшую роль. КН начал свою деятельность и сумел завоевать определенную поддержку в провинциях Западный Кейп и Восточный Кейп – районах расселения коса. У него практически нет поддержки в провинции Квазулу-Натал. Национальные противоречия, которые на протяжении многих десятилетий удавалось сдерживать старшему поколению лидеров АНК при апартхейде, настигли партию, когда она пришла к власти.
Заключение
Многие южноафриканцы, и белые, и черные, считают, что этнорасовая политика АНК под руководством Мбеки была недемократична. Так ли это? Ответ на этот вопрос зависит от определения понятия «демократия». Подавляющее большинство населения страны голосовало за АНК, давая ему мандат на проведение той политики, которую партия считает нужной. И руководство АНК проводило и проводит ту политику, которая, по его мнению, направлена на удовлетворение нужд, потребностей и чаяний подавляющего большинства населения и отражает принципы, зафиксированные в конституции. Можно, конечно, спорить о том, всегда ли большинство действует в своих собственных интересах, но к определению демократии это отношения не имеет. Если понятие «демократия» определять как власть большинства – и ничего больше, то политика правительства Мбеки была вполне демократична. Но такое определение давно уже отвергнуто большинством демократий мира, да и само правительство ЮАР энергично защищает права меньшинств, только в других странах, например в Европе.Южноафриканская демократия – это демократия особого рода: не просто мажоритарная, но и лимитирующая права меньшинств, что, как справедливо замечают некоторые южноафриканские политологи, нормами международного права допустимо, но только на определенный, строго ограниченный, срок. Срока этого ни правительство, ни правящая партия пока не установили.
Некоторые политологи называют южноафриканскую демократию «нелиберальной», т. е. демократией, имеющей все формальные атрибуты демократического правления – конституцию, выборы, разделение властей и т. д., но не имеющей либеральной политической культуры, которая позволяла бы этим институтам работать в полную силу. «Нелиберальная демократия» обеспечивает власть недемократического правительства с помощью демократических средств. Но в ЮАР, несмотря на отчетливую тенденцию к централизации управления и установлению контроля исполнительной власти над властью законодательной и судебной, этот процесс далеко не завершен; в парламенте действует активная оппозиция, ни пресса, ни суды не зависят от исполнительной власти, в стране есть гражданское общество, проявляющее себя далеко не всегда так, как этого хочет правительство. Да и сам АНК перестал быть послушной машиной руководства и выразил свою независимость голосованием на выборах партийных органов 2007.
История Южной Африки – это столетия расовой сегрегации, расовой дискриминации и этнической разобщенности. У нее есть и другое наследие: десятилетия антирасистской деятельности ЮАКП и единства всех сил, боровшихся против апартхейда как в эмиграции, так и внутри страны. Но борьба против расизма, национализма и этничности не освобождает от этих зол сознание тех, кто против них борется. Пресс исторического опыта не мог не привести к взрыву расовых и этнических эмоций, а они, как известно, не способствуют ни развитию демократии, ни рациональному подходу к решению социально-экономических проблем.
Так или иначе, апартхейд продолжает жить в головах людей, в их политических взглядах и повседневной жизни. В 1997 были опубликованы результаты опроса общественного мнения, показавшие, что абсолютное большинство южноафриканцев считали себя прежде всего «африканцами», «зулусами», «коса», «христианами» и т. д., и лишь очень небольшая часть – в основном англоязычные белые и небольшое число цветных – называли себя прежде всего «южноафриканцами». В 2006 другой опрос показал, что 72 % южноафриканцев редко общаются или не общаются вне работы с представителями других расовых групп, а 40 % не доверяют представителям других расовых групп. Это прежде всего относится к африканцам – 45%. За ними следуют белые – 22 %; цветные – 17 %; индийцы – 13 %. Самая низкая степень общения с другими группами среди бедноты. Но есть и повод для оптимизма: тех. кто считает, что важно стремиться создать единую нацию, много – 76 %, и за последние 3 года их число даже выросло, хотя и всего на 3 %.
1. Филатова И. И. Интервью с Джо Слово. 11.08.1992.
2. Дословно «Zulu boy». «Boy» (мальчик) – пренебрежительное обращение к мужской прислуге любого возраста в годы колониализма и апартеида. Оно давно исчезло из южноафриканского лексикона. Зума – 1 из крупнейших и старейших лидеров АНК. В Умконто ве Сизве он руководил службой безопасности.
